Муж Мередит был младшим из братьев близнецов. Так что Библияпо наследству принадлежит старшему брату.

Больше она ничего не сказала об Этане и Библии. Ее мысли сосредоточились на дочери.

– Я пыталась уговорить Мередит снова переехать ко мне, помогатьс гостиницей, а когда нибудь и полностью взять ее на себя.

Гетц поставил свою чашку на перила.

– А сколько ей лет?

– Двадцать восемь.

– Слишком молода, чтобы быть вдовой, – сказал Гетц. – И слишкоммолода, чтобы понимать, что важно в жизни.

– Нет, дело не в этом. Мередит очень дорожит своим семейнымнаследием – может быть, даже слишком дорожит. Совсем недавноона была в Англии, в Эденфорде – вернее, в его руинах. Ведь это жители Эденфорда вдохновили Дрю Моргана положить начало новойтрадиции – передаче Библии из поколения в поколение. Кстати, вовремя этой последней поездки Мередит попала в Лондон как разв тот день, когда был взорван собор Святого Павла.

– И она видела взрыв?

– Она как раз проезжала мимо на машине, когда он прогремел.

– Она пострадала?

– Небольшое сотрясение мозга. Синяки и царапины.

Оливия запнулась. Вспомнив об опасности, которой подвергласьее дочь, она не смогла удержаться от слез. То, как нежно она любиласвою взрослую дочь, глубоко тронуло Гетца. Уже много лет он неиспытывал к своему сыну ничего, кроме гнева. Еще с того времени,когда тот был подростком.

Последнее теплое чувство, которое Гетц мог припомнить, былосвязано с тем случаем, когда его мальчика укусила соседская собака. Ему было лет восемь. Гетц повез его в травмопункт. У раны былирваные края, и ее необходимо было зашить. Гетц знал, что сначалаврач должен сделать несколько обезболивающих уколов, а его сынпанически боялся шприца.

Но в тот раз мальчик совладал со страхом. Он не плакал, не хныкал и даже не отворачивался. Он вел себя как настоящий мужчина.

Доктор очень хвалил его за храбрость, а Гетц промолчал. Только сейчас он пожалел об этом.

– Гибель мужа, а потом еще и взрыв… Вашей дочери пришлосьнелегко, – сказал Гетц. – Как она себя чувствует?

– Мередит – из рода Куперов, – ответила Оливия. – Наша порода – рыжеволосая, сильная и упрямая, мы умеем оказать сопротивлениелюбым обстоятельствам.

– Упрямая? Не могу поверить! У вас такой приятный и мягкийхарактер.

– Мы ведь знакомы совсем недавно, – возразила Оливия. – А какнасчет вас? У вас есть дети?

– Сын. Хоть мы и работаем вместе, мы не очень близки.

– По его вине или по вашей?

Гетц на минутку задумался.

– Не знаю, кто здесь виноват. Мы ведь не специально отдалились,это произошло само собой, понимаете?

– Да, это как сорняки, – сказала Оливия. – Никто их специальноне выращивает, но они растут, если за садом не ухаживают. Так же ив отношениях. Чтобы их испортить, достаточно за ними не ухаживать.

На минуту воцарилась тишина. Вдали, как и тысячу лет назад,текла древняя речка Огайо. «Интересно, сколько разговоров онаподслушала за все эти годы», – подумал Гетц.

– Вот это да! – воскликнула Оливия. – Уже больше часу ночи!

С тяжелым сердцем Гетц взял чашку с перил. Ему так хотелось, чтобы это время не кончалось, чтобы они продолжали говорить, а утроне наступало. Его душа начала исцеляться. Но конец наступил, и теперь лучше забыть обо всем как можно скорее. Он встанет пораньшеи уедет еще до завтрака.

– Пожалуйста, останьтесь, – сказала Оливия, прикасаясь к егоплечу.

Неужели она прочла его мысли?

– Останьтесь еще на день, до воскресного обеда, – предложилаона. – Ведь Митчеллы бронировали комнату на два дня.