Атлан припал к чаше, осушая её до капли. Вихсар погрузился в размышления, которые стали мутными и тягучими. Он устал, и нужно было время, чтобы всё хорошенько осмыслить и понять, что теперь делать дальше. Но одно виждь знал точно – он не вернётся.

Полог откинулся, и в шатёр вошёл Угдэй. Хмуро глянув на Атлана, он прошёл к костру, опускаясь напротив соратника.

– Когда нам ждать войско? – спросил он у хана, принимая из рук прислужницы чашу вина.

– Ждать некого, оно не придёт, – бросил Вихсар, откидываясь на подушки, неподвижно смотря на всполохи огня.

Угдэй даже вином поперхнулся, остро глянув на Атлана, который принёс плохую весть.

– Как это? – не понял батыр. – Неужели хан Бивсар…

– Отказал,– ответил Вихсар, не желая более о том говорить.

Настала тишина. Вождь прикрыл веки, слушая, как гудит огонь, а по кровле вновь застучали капли, напоминая ему о том, что нужно переговорить ещё со знахаркой, которая должна быть сейчас возле княжны.

– И что теперь делать? – разорвал тишину Угдэй.

Хан открыл глаза, расплылись всполохи огня пред глазами, он бросил косой взгляд на батыра.

– Собирать людей, – проговорил в ответ. – И считай, сколько у нас своих сил.

– Нужно уходить подальше отсюда.

Вихсар резко сел, сбрасывая сонливость, взорвавшаяся боль в рёбрах просыпала багряные всполохи в глаза. Вихсар врезавшись взглядом в батыра, прошипел гневно:

– Ты считаешь меня настолько малодушным, Угдэй? Думаешь, что я побегу?

– Нет, я так не думаю, – склонил батыр голову, признавая свою неучтивость. – Но я дал клятву хан Бивсару беречь твою жизнь.

Вихсар посмотрел на него долго, и батыр встретил его взгляд твёрдо.

– Пока что я не собираюсь покидать это место. Если княжичи желают приехать, пусть приезжают, если ворвутся с мечом, значит, отвечу тем же. Если суждено пролиться крови… От судьбы не уйдёшь, Угдэй, тебе ли это не знать.

Батыр дышал шумно, обрывисто, он стиснул челюсти, и отсвет от костра залил черноту его глаз.

– И если ты так предан, – продолжил Вихсар, – не только мне, но и моим замыслам и стремлениям, то останешься со мной до конца. Решай. Либо ты служишь мне, либо отцу. Пока у тебя ещё есть на то время.

Атлан, что сидел неподвижно, растерянно пошевелился, наполняя кубок вином. Огонь в глазах батыра поутих, Угдэй склонил голову.

– Я верен тебе, хан Вихсар, во всём.

– Это третье и последнее моё предупреждение, – отодвинулся хан, отставил чашу.

Угдэй помолчав, поднялся вдруг, а потом пролился по земле сквозняк. Батыр ушёл. Вихсар бросив тяжёлый взгляд на Атлана, тоже подобрался. Подхватив плащ, накинув его на плечи, хан поспешил покинуть шатёр. Говорить больше было не о чем.

Хан вынырнул в освещённый факелами и кострами лагерь, который продолжал жить своей жизнью. Было уже темно, и по небу по прежнему ползли тучи, клубились так низко, что казалось, цепляли высокие стяги над шатрами. Тучи сбрасывали на землю редкие ледяные капли. Они падали то на скулу, то на шею, стекая за ворот к груди, оставляя холодные следы. Пахло сыростью и горьким дымом – запах, сопровождающий всю его жизнь, запах степи и жизни под открытым небом. И небо впервые казалось таким неприветливым, чужим, враждебным и далёким. На миг Вихсару померещилось, что с глубоких недр опускается огненный смерч, готовый обрушиться на него и испепелить, стереть в пыль. Хотя Вихсар не понимал, откуда в нём могли возникнуть дурные предчувствия.

Вождь тряхнул головой, вслушиваясь в звуки лагеря, голоса разносились по всему становищу от края и до края, изредка налетающий ветер выкидывал шум в бескрайние просторы – всё оставалось прежним.