– Жажда крови не так уж сильна. Ей покорны лишь те, кто не властен над собой. Так же, как сильна ваша жажда власти, магии и знаний. Каждое из эльфийских королевств имеет свою слабость. Есть слабости и у нас.

– Мы не хищники! – Элиана не удержалась и в несколько шагов преодолела пространство, отделявшее её от него.

– Но вы охотитесь на животных, разве нет?

– Они не разумны!

– Вот именно. Они не пытались вас подчинить и сделать из вас рабов.

Элиана стиснула зубы и зло смотрела на него.

– Я не хочу спорить с тобой, – мягче сказал он. – Я люблю тебя, Элиана, такой, какая ты есть.

Элиана опустила голову и подалась ему навстречу.

– Я тоже тебя люблю.

– Ещё один вопрос, – спросил Раманга после паузы, – то заклятие, что ты мне дала… Оно могло показать мне что-то, кроме апартаментов короля? Это что-то вроде магического кристалла, который ловит отражённый свет?

– Нет… – Элиана запрокинула голову и коснулась виска Раманги рукой, – оно ловит то, что у тебя в голове. Строит проход между тобой и тем местом на земле, которое для тебя важнее всего. Я надеялась… что моя смерть достаточно напугает тебя, чтобы ты думал обо мне.

Раманга грустно улыбнулся.

– Я думал бы о тебе и так, – он коснулся поцелуем её губ, и в пещере надолго воцарилась тишина.

Гленаргост раскинулся в том месте Бладрейха, где река Дорха Авин, вырвавшись из узкой долины у Гленских ворот, выносит свои воды на огромную равнину. С давних пор стремились сюда поселенцы, потому как щедрая низина одаривала гостей и пищей, и соком винных ягод. Те времена, однако, давно прошли, и вот уже много сотен лет в окрестностях Гленаргоста не росло ничего – только бескрайняя чёрная равнина тянулась от горизонта до горизонта, разрезанная надвое руслом Дорха Авин.

Гленаргост хоть и был центром империи, но существовал ещё задолго до того, как вампиры явились на этот материк.

Разделённый на множество кварталов город проносился далеко внизу под крыльями грифонов. Узкие улочки старого города пересекали и соединяли между собой просторные проспекты, вдоль которых стояли скульптуры всевозможных богов. Увенчанные каноническими куполами и высоченными гранёными шпилями постройки прошлых веков терялись среди господствовавшего в городе теперь пышного барокко.

На центральной площади резала низкие серые тучи изящная башня ратуши, а стоило миновать это ажурное строение, как путникам открылись роскошный вид живописных берегов Дорха Авин и начинавшейся за ними равнины, тянувшейся на много миль до горизонта, к высоким базальтовым горам.

Крутые крыши многих домов устилала разноцветная глазурованная черепица, а стены покрывали изображения зверей и растений: вырезанные из камня, слепленные из гипса или глины, витые и кованные, созданные давно забытыми мастерами.

Со стороны захода солнца столицу империи окружал таинственный чёрный лес. Отроги базальтовых гор и высокие холмы, становившиеся всё круче и перерастающие в хребты, дополняли картину столицы.

По другую сторону площади находилась состоящая из множества украшенных потускневшими от времени колоннами корпусов резиденция императора. А через улицу от него, соединённый с основными апартаментами крытым мостиком, изукрашенным лепниной – дворец Ламии, одной из древнейших носферату в империи.

На дворцовой площади перед резиденциями возвышались конные статуи принцев и генералов. А четыре фасада основного дворца замыкались вокруг фонтана, состоявшего из огромного количества чаш, и каждый из них представлял собой корпус, где располагались покои одной из имперских семей.

Раманга повёл грифона на снижение над крышей южного крыла этих многооконных апартаментов, но они с Элианой провели там всего лишь три дня.