Зато с грузовиками, полугусеничными бронетранспортёрами, обеими танками и мотоциклами то и дело случались неполадки и потому гауптштурмфюрер Зибер уже к вечеру весь изошел на дерьмо, а поскольку ехать ночью было довольно опасно, немцы уже боялись партизанских засад, он приказал механикам всё починить и исправить. Не смотря на это отряд преследования постоянно отставал от обоза на сутки. У немцев была прекрасная радиосвязь, так что Кровавый Вилли постоянно получал донесения о том, где находится обоз с детьми. Вскоре немцы практически без боя заняли Микоян-Шахар, будущий Карачаевск, и снова отряд преследования не смог броситься в погоню немедленно. Как и прежде подвела техника, которую умело и очень аккуратно портил Деноал. Только на следующее утро немцы смогли въехать в ущелье Теберды. Вот тут у них начались неприятности иного рода. Их несколько раз обстреляли со склонов партизаны и отряд понёс первые потери, было убито четыре эсэсовца и тяжело ранено ещё трое, так что в Нижней Теберде им пришлось заночевать.

В саму же Теберду они въехали в полдень одиннадцатого августа и там у них заглохли двигатели обоих танков, всех бронетранспортёров и половины машин и потому гауптштурмфюрер Зибер при всём своём желании не мог продолжить погоню, хотя разрыв сократился уже до четырнадцати часов. В это же самое время я вышел на дорогу в двух километрах от моста ближе к Клухору и властно приказал:

- Стоять! Старший обоза, ко мне. - Николай Ларионов спрыгнул с линейки неторопливым шагом подошел мой гладко выбритый предок и принялся сверлить меня нахмуренным взглядом, а я, видя "следы" стремительного падения на его многострадальных малиновых петлицах, прикреплённых к воротнику кителя, улыбнулся - Привал, капитан. Лошадям нужно дать отдохнуть, иначе они не вытащат линейки на перевал. Основная тропа ещё не завалена камнями, я специально приказал этого не делать. Завтра утром продолжите путь.

Николай Иванович отдал мне честь, представился, коротко объяснил, что у него за обоз и заявил мне решительный протест:

- Товарищ капитан, фашисты нам в спину дышат, я это чувствую. Поэтому разрешите продолжить путь.

- Не разрешаю, Коля, - сказал я с лёгкой укоризной, - говорю же тебе, лошади устали. До завтрашнего утра немцы из Теберды не выедут. У них больше половины техники неисправна. Мои люди мне об этом уже сообщили, а ты отправишься в путь ровно в семь утра, чтобы при свете дня пройти через перевал и начать спуск с него. До самого серпантина дорога хорошая, потом будет похуже, но до озера Клухор беспокоиться точно не придётся, зато на перевал придётся подниматься пешком, а лошадей вести в поводу, если не хочешь лишиться повозок. И ни о каких немцах не беспокойся. До тех пор, пока ты не начнёшь спуск с перевала, они дальше этого моста не пройдут, капитан. Так что прикажи людям сделать привал.

Мой предок, который был похож на меня довольно сильно, но только на пару сантиметров ниже, недоверчиво спросил:

- И кто же их не пропустит в ущелье?

Широко улыбнувшись, я беспечно сказал:

- Я не пропущу их, Коля, - после чего убрал с лица улыбку и негромко проворчал, - обо мне никому не слова, если хочешь снова стать капитаном. - подумав, я добавил - Ты выполняешь приказ товарища Сталина, я выполняю приказ товарища Берии, а о его секретных приказах и их исполнителях, лучше не распространяться.

Николай Иванович понимающе кивнул и спросил:

- Товарищ капитан, может быть вы тогда позволите мне с десятью моими лучшими разведчиками остаться и принять бой? Надоело отступать, товарищ капитан. Ещё с моста я разглядел в бинокль на склоне горы, выше леса, пулемётное гнездо, но немцы ведь обязательно обойдут вас с флангов.