– С такими языками, как у нас с папой, ты скоро соберешь достаточно денег, чтобы купить билет на самолет и убраться отсюда подальше, – пошутила я, пытаясь тебя отвлечь. – Куда ты, интересно, полетишь? В Лас‑Вегас?

Ты оторвалась от окна и взглянула на меня.

– Это было бы глупо, – сказала ты. – Я не смогу играть в блэк‑джек, пока мне не исполнится двадцать один год.

А Шон тебя, между тем, уже научил – и в «сердца», и в техасский покер, и в пятикарточный стад. Я была в ужасе, пока не осознала, как скучно тебе резаться в «дурака» часами напролет.

– Тогда, наверное, куда‑нибудь в Карибский бассейн?

Как будто ты когда‑нибудь сможешь свободно перемещаться по миру. Как будто ты когда‑нибудь сможешь поехать на каникулы, не вспоминая о нашей поездке в Диснейленд.

– Вообще‑то я думала купить книжек. Доктора Зюсса, например.

Ты уже читала школьную программу шестого класса, пока твои одногодки учили алфавит. Это одно из немногих преимуществ ОП: обездвиженная, ты могла целыми днями корпеть над книгами или лазить в Интернете. Когда Амелия хотела тебе досадить, она обзывала тебя Википедией.

– Доктора Зюсса? Правда?

– Не для себя, конечно. Я хочу отослать их в ту больницу во Флориде. Там совершенно нечего читать! Одни загадки типа «Найди десять отличий». А на пятый‑шестой раз разгадывать их становится скучно.

Я буквально потеряла дар речи. Мне хотелось одного: забыть эту идиотскую больницу как страшный сон, наложить проклятие на страховую компанию, с которой нам пришлось сражаться, выкинуть на свалку истории корсет, в котором тебе придется прожить четыре адских месяца. И вот – только посмотрите на нее, маленькую девочку, и не думавшую себя жалеть… У тебя было право жалеть себя, но ты не пользовалась этой возможностью. Порой мне даже казалось, что на тебя, катящуюся в инвалидном кресле или ковыляющую на костылях, глазеют не из‑за «ограниченных возможностей», а из‑за тех безграничных возможностей, которыми ты была наделена, а окружающие – нет.

Телефон снова зазвонил, и на долю секунды я размечталась, что кто‑то из руководства страховой компании решил извиниться передо мной. Но это оказалась Пайпер.

– Я тебя ни от чего не отвлекла?

– Отвлекла, если честно. Перезвони через несколько месяцев.

– Ей очень больно? Ты звонила Розенбладу? Где Шон?

– Да, больно. Нет, не звонила. Шон, я надеюсь, зарабатывает деньги, чтобы оплатить счета за отпуск, который не удался.

– Слушай, я завтра отвезу Амелию на тренировку вместе с Эммой. Хоть одним поводом для беспокойства меньше.

«Повод для беспокойства»? Да я и не знала, что у Амелии завтра тренировка. Фигурное катание не то что играло вторую скрипку – оно вообще не входило в мой оркестр.

– Что еще тебе надо? – спросила Пайпер. – Купить продуктов? Бензина? Привезти тебе Джонни Деппа?

– Я хотела попросить упаковку «ксанакса», но теперь согласна на пункт третий.

– Логично. Ты замужем за парнем, который похож на Брэда Пита, только сложен лучше, а грезишь о длинноволосом утонченном задохлике.

– Ну, трава всегда зеленее… – протянула я, наблюдая, как ты пытаешься установить на коленях старый ноутбук. Ноутбук становиться не желал, сползая по наклону твоего гипса, и я подложила под него подушку. – А мой газон, к сожалению, сейчас в незавидном состоянии.

– Ой, мне пора! Из моей пациентки, кажется, вылезает младенец.

– Если бы ты платила мне по доллару каждый раз, когда…

Пайпер рассмеялась.