Джинелли не ожидал никаких неприятностей от собак, опыт Вилли послужил ему уроком. И действительно, собаки не издали ни звука, пока он не вошел в лагерь, хотя наверняка его учуяли задолго до этого.

— От цыган следовало бы ожидать лучшей тренировки сторожевых псов, — сказал Вилли. — По крайней мере, таково мое представление о них.

— Нет, — возразил Джинелли. — Те, кому требуется прогнать цыган, найдут и так достаточно причин и без тех, что предоставляют им сами цыгане.

— Вроде собак, рычащих всю ночь напролет?

— Да, вроде того. Ты умнеешь на глазах, Вильям. Скоро народ начнет принимать тебя за итальянца.

Все же Джинелли не желал рисковать. Он медленно двигался позади припаркованных машин, избегая тех, где могли спать люди, высматривая только легковые машины и пикапы. Он увидел то, что хотел, проверив три машины, — старый пиджак, брошенный на сиденье.

— Машина не была заперта, — рассказал он Вилли. — И пиджак был пригодным для носки, если не считать того, что пах он так, словно в каждом кармане сдохло по хорьку. Я подобрал пару старых тапочек. Они оказались маловаты, но я все же их напялил. В другой машине я нашел шляпу, которая походила на остатки после пересадки почки. И ее я тоже надел.

Он хотел пахнуть как цыган (по его же собственным словам), но не для того, чтобы подстраховаться от тех беспородных псов, что дрыхли у догорающего костра. Его интересовала другая порода. Дорогостоящие псы. Пит-буллы. Пройдя три четверти пути по кругу машин, он разглядел прицеп, маленькое заднее окно которого было не стеклянным, а затянуто проволочной сеткой. Внутри было совершенно пусто.

— Но оттуда пахло собаками, Вильям. Тогда я глянул в другую сторону, рискнув на миг зажечь фонарик-карандаш, который захватил с собой. По траве была протоптана тропинка которая начиналась от задней дверцы этого прицепа. Чтобы это заметить, нужно было быть Даниэлем Буном. Они убрали собак из конуры на колесах и перетащили куда-то в другое место, чтобы местный уполномоченный по собачьим делам или дама из общества защиты животных не смогли их обнаружить, если кто-то проболтается. Только они умудрились проложить тропу, которую заметил бы и городской мальчуган. Глупее не представишь. Вот когда я действительно начал верить, что мы сможем выставить несколько блоков у них на дороге.

Джинелли прошел параллельно тропинке до опушки небольшой рощи.

— Я потерял тропу, — сказал он. — Я просто стоял там минуту-другую, думая, что же делать дальше. И вдруг я услышал это, Вильям. Громко и ясно. Иногда действительно можно полюбить собак.

— Что же ты услышал?

— Скажем так: собаки пускали газы, — произнес Джинелли.

— Громко и отлично было слышно, так, словно кто-то учился играть на трубе с заглушкой.

Менее чем через двадцать фунтов он наткнулся на грубый загон на полянке. Загон был сооружен из толстых сучьев, воткнутых в землю и обмотанных колючей проволокой. Внутри было семь пит-буллов, пять спало, два равнодушно взирали на Джинелли.

Выглядели они одурманенными, потому что и были одурманены.

— Я предвидел, что их должны поддерживать на наркотиках, хотя рассчитывать на это было небезопасно. Натренировав собак драться, получаешь на свою задницу много хлопот. Собаки передерутся до ринга, погубив таким образом все капиталовложения. Их нужно или сажать в различные клетки, или накачивать наркотиками. Наркотики дешевле, и их легче прятать. Если бы псы были в нормальном состоянии, тот халтурный загон никогда не удержал бы их. Те, которым досталось в драке, улепетывали бы даже в том случае, если при этом половина их шкуры осталась бы на колючей проволоке. Цыгане приводят их в норму только тогда, когда ставки достаточно высоки, чтобы оправдать риск.