Вилли встревоженно спросил:

— Что ты сделал?

— Без паники, без паники. Только то, что и собирался, ни более, ни менее. Но когда ты расшевелишь осиное гнездо палкой, лучше перебраться в другое место, Вильям. Ты не считаешь?

— Да, но…

— Сейчас нет времени. Я могу говорить и одновременно упаковывать твои вещи.

— Куда ты меня отправишь? — почти застонал Вилли.

— Недалеко. Я расскажу тебе по дороге. А теперь в дорогу. И лучше тебе начать с того, что поменять рубашку. Ты хороший парень, Вильям, но от тебя уже попахивает.

Вилли собирался направиться в контору гостиницы, отдать ключи, когда Джинелли коснулся его плеча и мягко вынул ключи из его руки. — Я оставлю их на столике в твоей комнате. Ты зарегистрировался по кредитной карточке, верно?

— Да, но…

— Тогда мы удалимся без формальностей. Им нет никакого убытка, а к нам меньше внимания, верно?

Женщина, направлявшаяся к выходу, небрежно глянула на них, обратно на дорогу… и затем ее голова дернулась назад. Глаза расширились. Джинелли это заметил, но, к счастью, не заметил Вилли.

— Я даже оставил десять долларов горничной, — сказал Джинелли. — Мы возьмем твою машину. Поведу я.

— Где твоя? — Вилли знал, что Джинелли арендовал машину, и теперь запоздало вспомнил, что не слышал, как тот подъехал. Все происходило слишком быстро. Он не успевал идти в ногу с событиями.

— Все в порядке. Я оставил ее в трех милях отсюда и прошелся пешком. Вытащил ротор распределителя и оставил на ветровом стекле записку, что неисправен мотор и что вернусь через несколько часов, на случай, если кого-нибудь начнет разбирать любопытство. Но я так не думаю. Посреди той дороги росла трава, понимаешь?

Мимо проехала машина. Водитель глянул на Вилли и снизил скорость. Джинелли увидел, как он оборачивается и вытягивает шею.

— Пойдем, Вилли. На тебя начинают глазеть. Следующий парень может оказаться слишком разговорчивым.

Час спустя Вилли сидел перед телевизором в номере другого мотеля — обшарпанной маленькой комнатке «Голубой луны» в Норт-Ист Харборе. Они были менее чем в пятнадцати милях от Бар-Харбор, но Джинелли казался доволен. На телеэкране дятел Вуди пытался всучить страховой договор говорящему медведю.

— Все в порядке, — сказал Джинелли. — Дай отдохнуть своей руке, Вильям. Меня не будет весь день.

— Ты собираешься обратно?

— Что, обратно в осиное гнездо, пока осы летают? Только не я, мой друг. Нет, сегодня я поиграю в машины. Сегодня вполне хватит времени устроить вторую фазу. Может, мне и удастся заглянуть к тебе, но на твоем месте я бы на это особенно не рассчитывал.

Вилли не видел Джинелли до десяти часов утра, когда тот объявился, приехав на темно-голубой Шеви Нова, которая, явно, не была арендована у Хертца или Ависа. Краска на машине потускнела и облупилась, со стороны пассажира переднее стекло потрескалось, а на багажнике красовалась большая вмятина.

В этот раз Вилли считал его покойником целых шесть часов и с дрожью приветствовал Джинелли, когда тот вернулся. Было похоже, что Вилли теряет контроль над своими эмоциями, так же как он теряет вес… и в это утро, когда взошло солнце, он присутствовал на первых гонках собственного сердца. Вилли задыхался, стучал в грудь здоровым кулаком. Сердцебиение, наконец, выровнялось, но это был он: первый приступ аритмии.

— Я уже думал, что ты мертв, — с этими словами Вилли встретил Джинелли.

— Ты продолжаешь на этом настаивать, а я продолжаю возвращаться.