— Какое одолжение?

— Я попросил его позвонить шайке Бартона и приказать им оставить тебя в покое на неделю. Отвалить от тебя и от цыган. Фактически, меня больше волновали цыгане, если хочешь знать правду. Мы можем сделать это, Вильям, но будет намного легче, если никто не станет путаться под ногами.

— Ты позвонил Пеншли и велел ему отвалить, — задумчиво произнес Вилли.

— Нет, я позвонил ему и велел отвалить Бартону, — поправил Джинелли. — И не совсем в таких выражениях, кстати. Я могу быть чуть дипломатичнее, когда это требуется, Вильям. Признай это к моей чести.

— Признаю. С каждой минутой все больше признаю.

— Ну, спасибо. Спасибо, Вильям. Ценю, — он закурил сигарету. — Кстати, твоя жена и ее приятель доктор будут продолжать получать доклады, но те будут чуть неточными. Я хочу сказать, они будут походить на версию, достаточно правдоподобную, типа того, что печатают в «Национальном справочнике» и «Читательском Чтиве». Улавливаешь?

Вилли рассмеялся.

— Да, пожалуй.

— Итак, у нас есть неделя. И недели должно хватить.

— Что ты собираешься делать?

— Все, что ты мне позволишь. Я собираюсь припугнуть их, Вильям. Я собираюсь припугнуть его. Я собираюсь так его припугнуть, что он поставит движок от трактора Делько в свою колымагу, только бы побыстрее удрать. Я собираюсь довести их, пока не произойдет одно-два события. Или же он прекратит упрямиться и снимет проклятие, то, что наложил на тебя, или же мы поймем, что он не испугался… Если так, я вернусь к тебе и спрошу, не передумал ли ты насчет крутых мер. Но может, до этого не дойдет.

— Как ты собираешься припугнуть его?

Джинелли коснулся кончиком туфли сумки, лежащей на полу, и рассказал, с чего собирается начать. Вилли был в ужасе. Вилли спорил с Джинелли, как он это и предвидел. Потом он говорил с Джинелли, и хотя Джинелли ни разу не повысил голоса, его глаза продолжали разгораться и вспыхивать с тем безумным огоньком, что Вилли понял, с таким же успехом он может убеждать человека с луны.

Когда боль в руке уменьшилась до прежнего болезненно-пульсирующего уровня, он снова почувствовал сонливость.

— Когда ты уходишь, — спросил он, сдаваясь.

Джинелли взглянул на часы.

— Сейчас десять минут одиннадцатого. Я дам им еще часов пять. Они неплохо проворачивали тут свой маленький бизнес, как мне рассказали в городе. Прочитали массу предсказаний. А эти собаки — пит-буллы! Те псы, которых ты видел, были не пит-буллы?

— Я никогда не видел пит-буллов, — сонно сказал Вилли. — Те скорее походили на охотничьих собак.

— Пит-булл выглядит как помесь бульдога с терьером. Они стоят кучу денег. Если ты хочешь посмотреть их драку, тебе придется заплатить за мертвого пса еще до того, как сделаешь ставку. Они здесь тянут на высший класс, верно, Вильям? Очки Феррари, парусина с наркотиками, собачьи бои.

— Будь осторожен, — предупредил Вилли.

— Обязательно. Не беспокойся.

Вскоре Вилли заснул. Когда он проснулся, было десять минут пятого, а Джинелли еще не вернулся. Его начинала тревожить уверенность, что Джинелли мертв, но Джинелли явился в четверть шестого, такой живой, что номер показался ему слишком мал. Его одежда, лицо и руки были забрызганы грязью, отдающей морской солью. Он ухмыльнулся, а в глазах плясали бешеные огни.

— Вильям, — проговорил он. — Сейчас мы упакуем твои вещи и вывезем тебя из Бар-Харбор.