– Излеченного тела. – В голосе юноши скользнула неуверенность.

– Излеченного и помеченного. – Тилар распахнул на груди куртку, чтобы стал виден отпечаток ладони. – Это не проклятие. Мирин осенила меня благодатью; зачем – известно лишь ей одной.

– Но почему? – Перрил возобновил расхаживание. – Это совершенно невозможно!

– А убить бога возможно?

Тилар прочел в глазах друга смятение. За четыре тысячи лет, со времен Размежевания, не умирал ни один из великой сотни богов. Каждый ребенок знал историю Мириллии, знал о безумии и разрушениях, что последовали за приходом богов. Темные времена длились триста лет, пока Чризм не избрал себе Первое царство и не пролил на него свои Милости, ради восстановления порядка разделив собственное могущество. Его примеру последовали другие боги: они оседали по всему миру и осеняли земли благодатью.

Так возникли Девять земель.

За царствами богов лежали окраинные земли, где царили дикость и беспорядок, где скитались боги‑бродяги, такие же неуправляемые, как и их подданные. Порой оттуда доходили слухи о смерти этих богов.

Но до сих пор никто из великой сотни не умирал.

Перрил тяжелым взглядом уставился в одинокое зарешеченное окошко. Быстро приближалась ночь.

– Тебя осудили заранее. На улицах только и раздается «богоубийца». Лишь мой плащ пока спасает тебя от виселицы или чего похуже.

– Благодарю тебя.

Юноша повернулся к Тилару:

– Но моей защиты хватит ненадолго. Плащ одного рыцаря не так уж и плотен. С заходом солнца я сяду на флиппер и отправлюсь в Ташижан, буду просить орден заступиться за тебя.

– Ты только зря потратишь Милость, – ощерился Тилар. – Орден терпеть не может павших рыцарей, а меня особенно.

– Я знаю о твоем преступлении. Ты якобы продавал на сером рынке репистолы и набивал карманы золотыми марчами. Но это наглая ложь.

Тилар покачал головой:

– Обвинение было справедливо.

Перрил часто замигал и снова стал похожим на удивленного мальчишку.

– Что? Как?..

– У меня имелись на это причины. Но я не убивал семейство сапожника на улице Эфирных Ягод.

– Там нашли твой меч.

Тилар развернулся к ученику:

– Я похож на детоубийцу не больше, чем на убийцу бога!

– Я бы согласился, но и в роли спекулянта я тебя тоже не могу представить!

Тилар отвернулся. Одной торговли было достаточно, чтобы отобрать у него Милости и выгнать из ордена. Но обвинение в убийстве принесло ему еще более тяжкое наказание: пытку на колесе и продажу в рабство.

– Каста серых торговцев в Аккабаке знала, что я собираюсь их разоблачить, и нашла способ обвинить меня в убийстве. – Он бросил взгляд на Перрила.

– Ты утверждал это и перед судьями, но мастера истины сказали, что ты лжешь.

Тилар опустил голову.

– И не только они, – шепотом продолжал юноша. – Катрин…

Бывший рыцарь резким движением отвернулся к стене.

– Не произноси это имя в моем присутствии, Перрил.

Но тот не отступался:

– Она сказала, что посреди ночи ты покинул ее постель и вернулся с головы до ног покрытый кровью. И когда ее спросили, верит ли она в твое заявление о невиновности, она ответила отрицательно, чем обвинила собрата по ордену и своего нареченного.

Тилар сжал зубы.

– Больше ни слова об этом. Я заплатил за свое преступление и получил свободу, как полагается по закону.

– А что насчет убийства, в котором тебя обвиняют сейчас?

– Я не ожидаю правосудия. Я понимаю, как происшедшее выглядит со стороны, так что не вмешивайся.