— И куда идете?

— К реке, вроде там ребята расположились.

Полицейский точно врос в землю.

— Деньги есть?

— Вы же видели, мы в кафе расплачивались. Мы не какие-то там бродяги-побирушки.

Полицейский наконец отошел в сторону.

— Проваливайте, да поживее, и чтоб по ночам не шастать по городу!

— Слушаемся, начальник.

И они спешно отошли.

— Ну и любезничал ты с ним, — удивился Джим.

— А почему б и не полюбезничать? Вот тебе первый урок: не спорь с легавым, тем более ночью. Получи мы сейчас по месяцу тюряги за бродяжничество, славно бы дело обернулось, а?

Они поплотнее запахнули легкие хлопчатые куртки и прибавили шагу. Все меньше и меньше фонарей попадалось им на улицах. — А с чего ты думаешь начинать? — спросил Джим.

— Не знаю пока Нужно каждую возможность использовать. Начинаем мы обычно с того, что разрабатываем план в целом, а частности определяются сообразно условиям. Нужно каждой зацепкой пользоваться. Иначе ничего не выйдет. Придем, посмотрим, какая там обстановка.

Джим зашагал шире и энергичнее.

— Мак, доверь мне настоящее дело. Не хочу всю жизнь быть на подхвате.

Мак рассмеялся.

— Подожди, еще надоест. Так надоест, что назад в город запросишься, где по восемь часов в день работают.

— Вряд ли, Мак. Сейчас мне как никогда хорошо. Прямо, того и гляди, лопну от радости. Разве у тебя не так?

— Изредка. Обычно я так занят, что некогда в своей душе копаться.

Стали попадаться ветхие дома, сварочные мастерские, стоянки старых автомашин, свалка их разрозненных и искалеченных частей. Фонари освещали черные окна брошенных домов; от кустов, переходящих в подлесок, бежали тени. Холодало. Джим и Мак пошли еще быстрее.

— Вон, по-моему, фонари у моста, с каждой стороны по три, видишь? — показал Джим.

— Вижу. От моста, кажется, налево свернуть?

— Да, налево.

Мост о двух пролетах перекрывал узенькую речушку, сейчас, летом она превратилась в маленький грязный ручеек, змеящийся по песчаному руслу.

Взяв от ската моста влево, Джим и Мак обнаружили вскоре бегущую по самой кромке старого русла тропу, она уводила в ивняк. Мак шел первым. Через минуту они окунулись в кромешную тьму, спереди, сзади и по бокам их обступили густые ивовые заросли. Лишь изредка над головой меж веток проглядывало вечернее небо, справа по самому берегу темной стеной высились тополя.

— Не вижу я тропы, — посетовал Мак. — Придется наощупь пробираться. — И медленно, осторожно шагнул вперед. — Джим, подними руки, чтоб ветками глаза не выколоть.

— Уже чуть не выколол. По губам только что хлестануло.

Некоторое время шли молча, старательно держась утоптанной тропы.

— Дымом запахло. — заметил Джим. — Считай, добрались.

Вдруг Мак остановился.

— А вот и огоньки впереди. Значит, так, как и прежде, разговор завожу я.

— Идет.

Тропинка неожиданно вывела на большую поляну, посередине горел костер. На другом краю виднелись три грязные, некогда белые палатки. В одной горел свет и по стенам бродили огромные черные тени. На поляне было человек пятьдесят: кто спал прямо на земле, завернувшись в одеяло, кто сидел вокруг костра. Не успели Джим с Маком выйти на поляну, как услышали короткий вскрик из освещенной палатки. И сразу задергались, закопошились тени на брезентовой стене.

— Может, кто заболел, — тихо сказал Мак. — Но считай, что мы ничего не слышали. Очень неразумно совать нос не в свое дело.

Они подошли к костру, подле которого, обхватив колени руками, сидели в кружок мужчины.