Они подошли к костру, подле которого, обхватив колени руками, сидели в кружок мужчины.

— Можно ли к вам присоединиться? — спросил Мак. — Или ваше общество только для избранных?

Несколько небритых лиц повернулись к нему, в глазах бусинками отражалось пламя костра. Один из мужчин подвинулся.

— Садись, земли всем хватит.

Мак только крякнул.

— Может, где и хватит, да только не в моих краях.

Заговорил худолицый, освещенный костром мужчина, сидевший по другую сторону.

— Ты, брат, попал в замечательное место. Здесь всего хватает жратвы, выпивки, автомобилей, домов. Присаживайся, у нас роскошный ужин.

Мак присел на корточки, кивнул и Джиму — садись. Вытащил кисет, аккуратно свернул изящную самокрутку. Затем, будто спохватившись, предложил:

— Ну, что, капиталисты, кому курить охота?

К нему потянулись несколько рук. Кисет пошел по кругу.

— Только что приехал? — спросил худолицый.

— Именно. Дай, думаю, пособираю яблочек, да обратно — свои миллионы считать.

Худолицый зло выкрикнул:

— А знаешь, сколько нам платить будут? Пятнадцать центов! Пятнадцать, чтоб им подавиться, собакам!

— А сколько ты, собственно, хочешь? — воскликнул Мак. — Имей совесть, парень! Или у тебя хватит наглости заявлять, что тебе, видите ли, хочется есть? Яблоки собираешь, вот их и жуй. Они такие вкусные, красивые! Тон его вдруг ужесточился. — А что, если мы эти яблоки не станем собирать?

Худолицый так и взвился.

— Придется! Никуда не денешься! Все до последнего гроша на дорогу сюда потратили!

— Не станем мы собирать, другие охотники найдутся!

— А если мы этих охотников — в шею? — крикнул Мак.

Люди у костра насторожились.

— Так ты чего ж… бастовать предлагаешь? — спросил худолицый.

Мак рассмеялся.

— Ничего я не предлагаю.

Коротышка, сидевший опершись подбородком о колени, сказал:

— Лондона чуть удар не хватил, когда сообщили, сколько платить будут.-И повернулся к соседу: — Ты, Джо, видел его. Правда, ведь его чуть удар не хватил?

— Аж позеленел весь, — подтвердил тот, — стоит, молчит, а сам весь зеленый. И деревяшку, что в руке держал, всю раскрошил.

Кисет наконец вернулся к владельцу, Мак помял его, убедился, что табаку осталось кот наплакал и сунул в карман.

— А кто такой Лондон?

Ответил ему худолицый.

— Лондон-мужик что надо, голова! Мы с ним всегда ездим. Что и говорить — голова!

— За старшего у вас?

— Да нет, просто хороший мужик. Мы с ним ездим. Послушал бы ты, как он с легавыми держится. Он…

Снова из палатки раздался крик, на этот раз долгий. Все повернули головы, потом снова безразлично уставились на огонь.

— Болеет, что ли, кто? — спросил Мак.

— Невестка Лондона рожает.

— Да, не самое удачное место для родов. А врач-то есть? поинтересовался Мак.

— Откуда! Где ж его возьмешь?

— А почему ее в окружную больницу не свезут?

Худолицый глумливо бросил:

— Как же! Будут они цацкаться с бродягами залетными! В больнице нет мест. Вечно она забита до отказа. Будто сам не знаешь.

— Я-то знаю, — вздохнул Мак. — Видно, и тебе это не в новинку.

Джим поежился, подобрал ивовый прутик, сунул его в костер, прутик сначала задымил, потом заиграл пламенем. Мак протянул в темноте руку и незаметно пожал руку Джима. А вслух спросил:

— А есть там, с ними, кто в родах кумекает?

— Старуха одна, — ответил худолицый; вопрос показался ему странным, и взгляд сделался подозрительным.