-  А то, - голос Брихаса вдруг стал звонок и суров, - что финал у песенки грустный. «Я - пламя конца мира, Я - князь конца мира, Я - солнце конца мира, Я - ветер конца мира!» Нравится?! Не ври: вижу, что нравится… вернее, нравилось. Раньше. Помню, ты просто патокой истекал, когда слышал байки о твоей наипоследнейшей аватаре, символе гибели Вселенной! Нет, я не о Кришне! Я имею в виду этот дурацкий образ судии Калкина-Душегуба на бледном коне со взором горящим! А судия уже шел! явился! баламутил! Вот так-то, Опекун…

    Краем глаза я увидел, как напрягся малыш. Даже лицо у него вытянулось, став пепельно-серым. Слова Наставника зацепили в братце Вишну какую-то тайную струнку, и теперь струнка билась, истекая малиновым звоном.

    Да и мне, признаться, было стыдно: прежде я и сам любил послушать на сон грядущий о явлении Калкина-судии.

    Этакой Кобыльей Пасти, Эры Мрака и трезубца Шивы в одном существе.

    Меня восхищала фантазия малыша, который сумел придумать столь потрясающую чушь, придумать и заставить многих поверить в нее.

    -  Скажи, Владыка… - Словоблуд обращался уже ко мне. - Вот ты вдруг выясняешь, что ты со всей твоей мощью, бурей и натиском был всего-навсего вылеплен неким умником. Из недолговечного дерьма. С единственной целью: таскать для умника из огня каленые орехи. Народ вокруг восхищается: ах, Индра, ох, Индра, Стогневный-Стосильный, твердыни щелкает, как семечки, баб табунами портит… А ты-то знаешь: вранье. Все вранье, от начала до конца. И гнев не твой, и сила заемная, и твердыни подставлены, и бабы подложены. Чужой жизнью живешь, краденой, нет, хуже - подаренной. Сброшенной в грязь с барского плеча. А захочешь увильнуть от клятого предназначения - дудки! Умник-то не только снаружи, он внутри, в тебе, в твоей душе, в твоем теле! Разом поводья перехватит: иди, Индра, куда велено, под восхищенный ропот…

    Словоблуд перевел дух и вкрадчиво поинтересовался:

    -  Ну и кого ты, о Владыка, шарахнешь ваджрой при первой же подвернувшейся возможности?!

    Можно было не отвечать.

    Ответ был написан у меня на лице, лице, которое третий день как перестало соответствовать божественным канонам.

    -  Не понял? - раздалось из одеяла.

    Малыш врал.

    Все он прекрасно понял.

    -  Ты хотел, чтобы тебя все любили? - спросил Брихас у малыша. - Кришну любили все. Любовь придавала тебе сил? Ему она придавала тоже. Тебе нравилось, когда тебя славят? Его славили в миллионы глоток, с самого рождения, а ты еще и подбавлял огоньку, заявляя повсеместно, что он - это ты. И был прав. Он - это ты-идеал. Хрустальная мечта Опекуна Мира во плоти. Ты воспроизвел сам себя. Со своей гордыней. С жаждой славы. Со страстным желанием доказать всем свою исключительность. С умением находить лазейки в цитадели Закона. С талантом делать людей аватарами, вкладывая частицу себя… Ты хотел, чтобы Кришна завершил твою работу и тихо отошел в мир иной, оставив тебя принимать поздравления?! После того, как его - ЕГО! - величали Господом?! Это не Кришна

    -  Черный Баламут. Это ты - Черный Баламут. А Кришна - только твое отражение! Лучшее, чем оригинал, но отражение! Он второй, понимаешь, на веки вечные второй… и при этом он - ты. Чего бы ты захотел, окажись на его месте?!

    Малыша просто выгнуло дугой.

    Мне даже показалось, что он опять ощутил связь со своим земным двойником.

    -  Правильно, - тихо закончил Словоблуд. - Второй, ты захотел бы стать первым.