Наг на мгновение запнулся, после чего продолжил:

    -  Яма посылал киннара еще дважды - и дважды посланец возвращался обратно с отрубленной головой! Похоже, его всякий раз убивал один и тот же воин!

    Здоровяк еле сдерживался, чтоб не загоготать на весь лес. Три раза подряд наступить на одни и те же грабли - потеха!

    -  И тогда Петлерукий Яма обратился с просьбой к моему господину. Выбор Повелителя, как обычно, пал на меня, - грустно произнес наг. - У меня, ясное дело, две головы, только терять любую из них мне совсем не по вкусу. Сами понимаете: одна голова хорошо, а две… Поэтому, когда я выбрался из Третьего мира на Поле Куру, я предусмотрительно уменьшился до размеров яблочного червячка - и никто меня не заметил! Но вскоре выяснилось, что в таком виде я и сам могу заметить в лучшем случае яблоко. Пришлось увеличиваться. До полупосоха. Приподымаю я головы, осматриваюсь… Вы будете смеяться, но первым, кого я увидел, был урод-бородач с окровавленным топором!

    Васятха-Хороший весь передернулся от такого нехорошего воспоминания, и по чешуйчатому телу пробежала волна мелкой дрожи.

    -  Шарахнулся я от него, чувствую: за хвост хватают. И орут: «Вот ты-то, гад, мне и нужен!» Я только дернулся, а этот, который змеелов, уже «Нагабхала- Мантру» выкрикивает. Ту самую, от которой мы деревенеем и превращаемся в отравленные дротики! Не успел я опомниться - лечу! Взаправду лечу! Мне даже понравилось. Вот, думаю, рожденный ползать… Тут как раз и прилетел. Врезался в чей-то доспех, лбы по-расшибал, сам доспех всмятку, хозяин доспеха с колесницы брык! Я поверх него шлепнулся, а он уже дохлый. Совсем…

    -  Неудивительно, - проворчал Здоровяк.

    -  Меня мантра и отпустила. Еле до ручья дополз… а он кровью течет. Притаился я в ложбинке, слышу - кричат: «Царь Шалья убит! Последний воевода пал! Бегите, Кауравы!» И тут до меня доходит, что это МНОЙ бедолагу и прикончили! Вижу: часть воинов побежала, оружие бросают, иные ниц валятся… И голос отовсюду, как оползень в горах: «Убивайте! Павший в бою наследует райские миры!.. Убивайте ради их же блага! Пленных не брать!» Я проморгался, смотрю: огненный дождь всех накрыл… и тех, что бегут, и тех, что ниц…

    Наг осекся, лизнул пересохшие губы парой раздвоенных жал и заморгал чисто по-человечески.

    Удавьи глаза Васятхи предательски заплывали слезами.

    -  Короче, я обратно, а тут вы со своими шутками! Будто я и так мало натерпелся! И наг обиженно умолк.

    -  Врет! - с уверенностью заявил Здоровяк. - Быть такого не может. Кшатрий сдающегося никогда не убивает. Слышь, тезка, врет, слякоть двумордая!

    -  КТО приказал не брать пленных? - тихо спросил Рама-с-Топором у нага, и сухие пальцы аскета непроизвольно сжались, врастая в древко секиры.

    От этого чуть слышного голоса передернуло не только нага, но и могучего Здоровяка. Лицо аскета казалось бесстрастней обычного, но уж лучше бы он ру гался самыми страшными словами и размахивал своим топором… Увы, не такой человек был Парашурама Джамадагнья, Палач Кшатры, что наполнил в свое время Пятиозерье кровью варны воинов и поил этой кровью призрак невинно убиенного отца.

    Былой хозяин Курукшетры, где сейчас гибли тьмы и тьмы.

    Нет.

    Не гибли.

    Погибли.

    -  Я н-не знаю… - растерянно выдохнул Васятха. - Клянусь жалами Отца- Шеша, не знаю!

    -  И голос отовсюду, словно оползень в горах, - медленно повторил Рама-с- Топором.