Меж волнами любовного прилива

 в наплыве нежных чувств изнемогая,

 вдруг делается женщина болтлива,

 как будто проглотила попугая.

Наука описала мир как данность,

 на всём теперь названия прибиты,

 и прячется за словом полигамность

 тот факт, что мы ужасно блядовиты.

Опять весной мечты стесняют грудь,

 весна для жизни – свежая страница;

 и хочется любить кого-нибудь;

 но без необходимости жениться.

Душевной не ведая драмы,

 лишь те могут жить и любить,

 кто прежние раны и шрамы

 умел не чесать, а забыть.

С лицом кота, не чуждого сметане,

 на дам я устремляю лёгкий взор

 и вычурно текучих очертаний

 вкушаю искусительный узор.

Спектаклей на веку моём не густо,

 зато, насколько в жизни было сил,

 я жрицам театрального искусства

 себя охотно в жертву приносил.

В меня вперяют взор циничный

 то дама пик, то туз крестей,

 и я лечу, цветок тепличный,

 в пучину гибельных страстей.

Вовсе не был по складу души

 я монахом-аскетом-философом;

 да, Господь, я немало грешил,

 но учти, что естественным способом.

Молит Бога, потупясь немного,

 о любви молодая вдовица;

 зря, бедняжка, тревожишь ты Бога,

 с этим лучше ко мне обратиться.

Не знаю выше интереса,

 чем вечных слов исполнить гамму

 и вывести на путь прогресса

 замшело нравственную даму.

Встречая скованность и мнительность,

 уже я вижу в отдалённости

 восторженность и раздражительность

 хронической неутолённости.

Когда внезапное событие

 заветный замысел калечит,

 нам лишь любовное соитие

 всего надёжней душу лечит.

В дела интимные, двуспальные

 партийный дух закрался тоже:

 есть дамы столь принципиальные,

 что со врага берут дороже.

Петух ведёт себя павлином,

 от индюка в нём дух и спесь,

 он как орёл с умом куриным,

 но куры любят эту смесь.

Подушку мнёт во мраке ночи,

 вертясь, как зяблик на суку,

 и замуж выплеснуться хочет

 девица в собственном соку.

Какие дамы нам не раз

 шептали: "Дорогой!

 Конечно, да! Но не сейчас,

 не здесь и не с тобой!"

На старости у наших изголовий

 незримое сияние клубится

 и отблесками канувших любовей

 высвечивает замкнутые лица.

Любви теперь боюсь я, как заразы,

 смешна мне эта лёгкая атлетика,

 зато люблю мои о ней рассказы

 и славу Дон Жуана – теоретика.

Затем из рая нас изгнали,

 чтоб на земле, а не в утопии

 плодили мы в оригинале

 свои божественные копии.

Семья, являясь жизни главной школой,

 изучена сама довольно слабо,

 семья бывает даже однополой,

 когда себя мужик ведёт как баба.