— Баня работает зимой! И не здесь, — ухмыльнулся Дон. — Хотя для вас, мадемуазель, любой джентльмен найдет и в жару сугроб. Особенно если многоборец.

Девушка Оля напряглась. Юрка с трудом выдерживал роль.

— А мне Париж вообще не нравится. Шумно. Соборы, клошары. Дождь и, между прочим, совсем неинтересные женщины. Мелочь какая-то и злюки, — покосился он на «француженку».

Та глубоко задышала, готовясь к новому чувственному монологу, но тут зазвонил телефон… Как много надежд связано с этим простейшим явлением — обычным звонком обычного аппарата. Миледи не дрогнула — она упорно убеждала себя, что уже ничего не ждет, и к аппарату не подбегала.

Сняв трубку, Дон вздохнул:

— Вас, Леди Уродство, на проводе Александр Домогаров. Я же просил… не давать этот номер…

Ирка прижала трубку к щеке, что, по мнению Дона, делала чересчур интимно.

Мгновенно сориентировавшись, Юрка увел свою даму, шумно огорчаясь по поводу пропущенной важной встречи.

— Миледи у аппарата, — холодно отчеканила Ирка с казенными интонациями.

— Привет, киска. Как успехи? — Голос Феликса звучал вкрадчиво.

— Чудесно. У нас в меню новое блюдо — «Трапеза инвалида». Десерт — «Протухшие идеи в желчи неудачника». Порционное — «Экстази из морских ежей». Может, заскочишь?

— Детка, ты вовсе не изменилась — все такая же прелесть, — проворковал режиссер с ангельской кротостью. — Я бы провел с тобой вечерок дегустации. Но, знаешь, дел выше крыши. Собственно, беспокою тебя по работе. Заскочила бы ко мне. Отель «Лазурные грезы». Именно тот самый. Срочно. Лучше сегодня. Ровно к 22 часам. Спросишь главного администратора.

В кабинете администратора пахло респектабельностью и преуспеванием. Так обустраиваются миллионеры в американских фильмах: солидная кожаная мебель вишневого окраса и той пухлой глянцевитости, которая приводят в трепет людей скромного достатка, конные гравюры на стене, стол с деловыми прибамбасами из оникса. И запах! Благоухание дорогих бутиков и отелей экстра-класса.

Миледи небрежно опустилась в объемное кресло и подобрала ноги: ее обувь интерьеру явно не соответствовала. Как и турецкий костюмчик из жатого крепа дичайшей расцветки. Раньше она сказала бы: «цвета райской птички», и все видели бы именно это — роскошь восточной ткани, обещавшей негу наслаждений. Теперь… Смешно сказать, она, прежде чувствовавшая себя уверенно в любом самостроке, скукожилась от сознания собственной захудалости. А все оттого, что флюиды праздника, исходившие от ее жизнелюбивой натуры, иссякли. Погас магический фонарь. Неудачливость похуже кариеса в улыбке — ее не спрячешь. Пропади пропадом этот Мерин и его въедливый глаз, быстро прикинувший статус поплохевшей Миледи.

Он победно улыбался, и было отчего. За столом по-хозяйски расположился принц Чарльз, а вовсе не загнанный жизненными гонками Мерин. Стрижка, костюм, галстук — поистине английский стиль и отменное качество.

— Рад видеть вас, мисс Гарбо! Знаешь, без протезов ты, к несчастью, потеряла индивидуальность. Но вполне приемлема — милая провинциальная крошка.

— И ты изменился к лучшему. Имидж клерка — твой стиль. Я прошла по парку и осмотрела отель — поздравляю! Находка для Агаты Кристи! Бешеный комфорт! При этом полная сокрытость от постороннего взгляда — грабь, убивай сколько душе угодно… — Ирка смотрела на него довольно нагло.

— Мы не грабим. Мы даже не шумим. Мы бережем покой наших клиентов. — Он щелчком отослал ей по зеркалу стола пачку сигарет — ее любимых, дамских, жутко дорогих, и поднес зажигалку.