|
Мы играли в карты, это правда, но этим наше знакомство и ограничивалось… – Вы ничего не хотите мне сказать? Да, я понимаю. А если я вам скажу, что я все знаю? Не только с сегодняшнего дня и не со вчерашнего, подумайте об этом! Он был совершенно без ума от этой девицы. Я видела, как он изменился. Послушайте! В конце концов он даже разлюбил нашего сына, став с ним раздражительным, а в прошлое воскресенье поколотил его из за пустяка… – Простите, мадам… – Дайте мне закончить… Я могла бы устроить ему сцену, помешать пойти в кафе и увидеться с этой девицей… Но предпочла молча страдать, надеясь, что это у него пройдет… В понедельник я видела, как Анжель уезжала в Орлеан, и была уверена, что грузовичок моего мужа где то неподалеку, и вечером он придет в хорошем настроении, как и в другие дни… Я пришла только, чтобы спросить вас… – Повторяю, мадам, я ничего не знаю, абсолютно ничего и ничего не хочу знать. Расследование ведет полиция. Этим утром должен приехать Парке… – Он уже приехал… – В таком случае, вы понимаете, что… Он не мог выставить ее из дома, а она цеплялась за любую ниточку. – Я надеялась, что в подобных обстоятельствах… – Поймите же, что я бессилен, существует официальная полиция, расследование идет своим ходом, и оно неизбежно закончится так, как и должно закончиться… Когда он смог наконец закрыть дверь, то констатировал: – Ну вот, одним врагом больше! – Почему ты отказался заняться этим делом? Я немного знаю эту женщину… Тем хуже! Ему все было ясно, и он направился в глубь сада, но не затем, чтобы порыбачить, а просто решил навести порядок в своих удочках. Не было смысла выходить в город, чтобы знать, что там происходит. Он представлял, как вдова мясника возвращается к себе домой, проходя мимо стоящих группами зевак; а в «Гран Кафе», всегда переполненное, приходят и уходят посетители. Кроме того, сегодня был базарный день. Улицу загромождали крестьянские тележки, мычали привязанные коровы, женщины несли за лапы домашнюю птицу. Умер мясник! Из Амбуаза, откуда он был родом, приехала его семья. Покрасневшие глаза, влажные поцелуи, запах цветов, горящий воск и дети, которые не знают, чем заняться в такой день, и которых не пускают играть на улицу. Когда застучал дверной молоток, Мегрэ только поднял голову, бросил взгляд на дверь летнего домика и вздохнул: – Следующий!.. Они бы все сюда пришли, в этом он был уверен! Лучше бы он отправился на рыбалку и провел весь день в лодке, недалеко от берега. А как еще по другому он мог помешать им изливать перед ним свои признания, которых он не желал слышать? Теперь это был мэр, которого Мегрэ принял не в столовой, а в летнем домике, где, по крайней мере, он мог хоть чем то заниматься, пока посетитель донимал его своим рассказом. – Я надеялся, что мы увидим вас этим утром, – сказал маленький человек, – и, решив, что вы заболели, зашел вас проведать… И этот туда же! Куда он клонит? Тоже небось пришел поговорить о любовном увлечении мясника? – Понятно, что после вчерашнего вечера ваш ум должен был включиться в работу… Не говорите «нет», комиссар!.. Такой человек, как вы, не может участвовать в драме подобного рода без того, чтобы, осознанно или нет, не начать искать ее решения… То же происходит со мной, когда я вижу какое то животное… Безотчетно я начинаю осматривать его… Кстати, вы знаете Мишеля, сына кузнеца? Мегрэ старательно привязывал к удочке свинцовое грузило, приняв вид еще более сосредоточенный, чем на самом деле. – Будучи лицом официальным, я всегда беспокоился за него… Полагаю, между нами нет профессиональных секретов… – Да! Разумеется! – серьезно ответил Мегрэ. |
