– Никаких свидетельств. Я не стал бы зарекаться насчёт контактов с какими‑то европейскими группами или даже исламскими, но не со здешними. О'Доннелл – ещё та штучка. Появиться тут – слишком уж это сложно. О'кей, они не любят меня. Я их понимаю. Но ФБР право: мы имеем дело с профессионалами. А я с политической точки зрения никакой ценности не представляю. Охота за моей головой не представляет никакой политической ценности, а они люди политики. И слава Богу, – заключил Джек.

– Известно вам, что делегация ВГИРА – точнее, «Шин Фейн» – прибывает сюда послезавтра?

– Для чего?

– Та лондонская операция повредила им в Бостоне и Нью‑Йорке. Они уже сотни раз заявляли о своей непричастности, а теперь эта группа приедет сюда на пару недель, чтобы лично заявить о том же местным ирландским общинам.

– О, чёрт! – выругался Райан. – Почему бы не запретить этим ублюдкам въезд сюда?

– Это не так‑то просто. Те, которые едут сюда, не числятся в списке подозрительных. Они тут уже бывали и прежде. Формально они чисты. Мы живём в демократической стране, Джек. Ещё Оливер Уэнделл Холмс сказал, что конституция написана для людей с кардинально различными убеждениями. Что‑то в этом роде. Короче говоря: свобода слова.

Райан не мог удержаться от улыбки. Многие считали сотрудников ЦРУ фашистами, людьми, представляющими угрозу для американских свобод, коррумпированными и некомпетентными приверженцами оторванных от жизни схем. Они же оказались на деле в политическом смысле весьма умеренными – даже более умеренными, чем он сам. Если эта правда выйдет наружу, пресса объявит её очередным зловещим трюком ЦРУ. Даже ему самому это казалось довольно странным.

– Надеюсь, за ними будут присматривать, – заметил Джек.

– В каждом баре будут люди ФБР. Они вместе с ними будут пить пиво и распевать «Люди за колючей проволокой». И при этом не дремать. Бюро знает своё дело. Оно почти уже перекрыло источники снабжения оружием.

– Чудесно. Значит теперь плохие парни пользуются «Калашниковыми» и так далее, сделанными в Сингапуре.

– Это не наша ответственность, – сказал Кэнтор.

– Ну, ладно. Значит, тут все, до чего я сумел докопаться, Марти, – Джек положил свой отчёт на колени Кэнтора.

– Я прочту и верну вам. Теперь снова преподавать историю?

– Ага, – Райан поднялся и снял своё пальто со спинки стула. – А что если что‑нибудь об этих парнях всплывёт где‑то в другом месте?

– Джек, вы можете работать только в этой части здания…

– Я это знаю. Я имею в виду другое: как вы сопоставляете материалы из других отделов?

– Для этого у нас есть специальная группа и ещё – компьютеры, – ответил Кэнтор, в то же время подумав про себе: «Не сказал бы, что это всегда продуктивно…».

– Если обнаружится что‑то новое…

– Взято на заметку, – сказал Кэнтор. – Как здесь, так и в ФБР. Если мы что‑нибудь получим об этих парнях, вы будете знать об этом в тот же день.

– Идёт, – сказал Райан. – Спасибо. И, пожалуйста, поблагодарите адмирала от моего имени. Вы не обязаны были делать это для меня. Я ваш должник.

– Мы будем держать вас в курсе дела, – пообещал Кэнтор.

Райан кивнул и, проверив, правильно ли висит пропуск на груди, вышел в коридор. Они будут поддерживать с ним контакт, о'кей. И снова сделают предложение, и он снова откажется от него. Не без больших колебаний, конечно.

Он изо всех сил старался быть скромным и вежливым с Кэнтором. На самом деле, он был довольно высокого мнения о своём отчёте – особенно в смысле организации материала, которым они тут располагали.