* * *

Жизнь Каролины Мюллер Райан была очень жёстко расписана. И это ей нравилось. В больнице она всегда работала с одной и той же группой врачей, медсестёр и технического персонала. Они знали её стиль работы, где и как должны лежать её инструменты. У большинства хирургов свои привычки, а офтальмологи к тому же славятся особой требовательностью. Работавшие с ней мирились с её требовательностью не только потому, что она была лучшим в своей возрастной группе специалистом, но и потому, что испытывали к ней симпатию. Она редко срывалась и умела находить общий язык с медсёстрами, что удавалось далеко не всем докторам. В связи с беременностью у неё возникли некоторые сложности. В частности, ей приходилось избегать долгого пребывания в операционной, если там шли в ход определённые химикалии. Живот мешал ей работать у стола.

Любовь к порядку распространялась также и на домашнюю жизнь. Кэти водила свой «порш» с точностью механизма, словно была образцовым водителем из учебника. Для неё повторять одни и те же движения было не скукой, а процессом совершенствования. Так же она и на рояле играла. Сисси Джексон, пианистка по профессии, как‑то заметила, что игра Кэти слишком безупречна, и в ней мало души. Кэти восприняла это как комплимент. У хирурга не должно быть собственного почерка в работе – он должен её каждый раз делать правильно и точно.

Именно поэтому теперешняя ситуация её раздражала. На самом деле необходимость каждый раз ездить на работу другой дорогой была мелочью, но эта мелочь раздражала, поскольку она внушила себе, что должна укладываться в обычное время. Обычно дорога занимала у неё не больше пятидесяти семи минут и не меньше сорока пяти (за исключением уикендов, когда движение спадало). Салли она всегда забирала из садика без четверти пять. Новые маршруты угрожали привычному расписанию, но не так уж и много было дорожных проблем, которые были бы не под силу «поршу».

Сегодня Кэти ехала по третьей дороге, а потом свернула на просёлочную, которая вывела её на скоростную дорогу Ричи, в шести милях от детсада «Гигантские шаги». Кэти проскочила светофор как раз вовремя, повернула на второй скорости и тут же газанула, чтобы перейти на третью, а потом и на четвёртую. Шестицилиндровый мотор по кошачьи мягко урчал. Кэти любила свой «порш». До замужества она ни на чём другом не ездила – это теперь ей приходилось пользоваться фургоном, когда она ехала за покупками или они выбирались куда‑нибудь всей семьёй. Теперь она с некоторым беспокойством задумывалась, что будет, когда родится второй ребёнок. Главное, удастся ли ей уговорить Джека взять няньку. В этом отношении Джек был немножко чересчур пуританином – ему не нравилась мысль о прислуге, даже на полдня. Это тем более идиотство, что сам‑то Джек изрядный разгильдяй, даже повесить на место пальто не может. Теперь, когда у них есть горничная, положение чуть‑чуть изменилось к лучшему – Джек перед её приходом более или менее приводит дом в порядок, чтобы она не считала, что это семья нерях. «Да, – подумала Кэти, – мы всё‑таки заполучим няню. В конце концов, Джек ведь теперь рыцарь», – улыбнулась она. Так что подтолкнуть Джека в правильном направлении не составит особого труда. Она перешла в левый ряд и обогнала грузовик.

К детсаду Кэти подкатила всего на две минуты позже обычного.

– Мама! – бросилась к ней Салли.

Кэти наклонилась, чтобы взять её на руки. С каждым днём становилось все труднее нагибаться, а уж поднимать Салли и того тяжелей. Она надеялась, что Салли не будет ревновать их с Джеком к новому малышу. У некоторых детей это бывает, но она уже рассказала Салли о том, что предстоит, и той вроде бы понравилось, что у неё будет маленький брат или сестричка.