Впервые он с нетерпеньем ждал появления Киттивэйк, которая дарует ему химическое блаженство.

Но это лишь до момента, когда он вспомнил о своих страхах. Тогда, в Бетесде, спина у него так болела, что вся первая неделя была сущим адом. Он понимал, что теперешняя рана не шла ни в какое сравнение с той, но тело ведь не помнит прошлой боли, оно ощущает теперешнюю – сейчас и тут. Он заставил себя вспомнить, что тогда болеутоляющие средства свели его муки к терпимому пределу… но только потому, что врачи там оказались слишком щедры на дозы.

Ведь отвыкание от морфина было куда страшнее самой боли. Это тянулось целую неделю, когда потребность в морфине, казалось, превратила все его тело в некую абсолютную пустоту, в глубине которой где‑то там обреталось его «я», одинокое, покинутое и жаждущее… Райан встряхнул головой. Боль стрельнула в левую руку, и он заставил себя принять её как должное. «Я не хочу повторения этого. Никогда».

Дверь отворилась. Но это была не Киттивэйк – до приёма лекарств оставалось ещё четырнадцать минут. Райану показалось, что там, за дверьми, кто‑то в военной форме. И точно. В палату вошёл офицер лет тридцати с корзиной цветов, за ним – другой, и тоже с цветами. Одну корзину украшали алые и золотистые ленты – дар морской пехоты, – другая была без лент – от посольства США.

– Это ещё не все, – сказал один из офицеров.

– Тут не очень‑то много места, – сказал Райан. – Может лучше дадите мне карточки, а цветы распределите по другим палатам? Я уверен, что тут полно любителей цветов. – «А зачем мне эти джунгли?» – добавил он про себя. Вскоре возле Райана высилась груда карточек, писем и телеграмм. И оказалось, что читая их, он почти забыл о боли.

Появилась Киттивэйк. Она дала ему лекарство и, скользнув взглядом по цветам, поспешила прочь, не вымолвив ни слова.

Через пять минут её молчание разъяснилось.

Следующим визитёром был принц Уэльский. Вильсон снова вскочил. Лекарство уже начало действовать. Плечо уплывало куда‑то вдаль, но зато чуть кружилась голова, как от пары рюмок спиртного. Возможно, этим частично объяснялось то, что последовало далее.

– Привет, – сказал Джек. – Как поживаете, сэр?

– Спасибо, хорошо, – принц вымученно улыбнулся. Он выглядел предельно усталым, глаза были грустными. Плечи под серым пиджаком старомодного покроя поникли.

– Садитесь, сэр, – пригласил Райан. – Вы выглядите так, словно ночью вам досталось больше чем мне.

– Спасибо, доктор Райан, – он снова попытался улыбнуться, но у него ничего не вышло. – А вы как себя чувствуете?

– Терпимо, Ваше высочество. А как ваша жена… Простите… Как себя чувствует принцесса?

Слова давались принцу с трудом.

– Мы оба сожалеем, что она не смогла прийти вместе со мной. Она ещё не вполне пришла в себя – шок, вероятно. Это испытание… было очень тяжёлым для неё.

,Мозги шофёра забрызгали ей лицо. Что же, можно назвать это тяжёлым испытанием", – подумал Райан.

– Я видел это. Насколько я понимаю, ни вы, ни она не были, слава Богу, ранены. И ваш ребёнок ведь тоже?

– Да. И все благодаря вам, доктор.

Джек попытался пожать одним плечом. Боли почти не было.

– Рад быть полезным, сэр. Жаль лишь, что меня самого подстрелили.

Попытка внести в разговор весёлую ноту обернулась неловкостью – он поперхнулся. Не надо было этого говорить вообще и таким тоном в особенности.

Принц не без любопытства взглянул на Джека, но потом в глазах его снова обозначилось безразличие.