|
Именно это вы и сделали, – закончил Райан и помолчал с минуту, чтобы дать собеседнику обдумать сказанное. – Вы поступили именно так, как следовало. Черт побери! – забывшись, Райан подался вперёд всем телом, но плечо тут же дало о себе знать, и он снова откинулся на подушку. Видно, не так уж и много дали ему этих обезболивающих. – О Боже, – больно! Смотрите, сэр: вас прихватили там, и набор ваших возможностей был довольно вшивым. Но вы пораскинули мозгами и выбрали единственно верный путь. Лучшего в той ситуации просто не было. Поэтому вам не из‑за чего пребывать в дурном расположении духа – повторяю: не из‑за чего. Если не верите мне, спросите Вильсона. Он полицейский.
Принц взглянул на Вильсона, и тот откашлялся, прочищая горло. – Простите, Ваше высочество, – сказал он, – но доктор Райан совершенно прав. Мы в Отделе борьбы с терроризмом вчера обсуждали это… эту проблему и пришли именно к этому выводу. – И долго вы обсасывали этот вопрос, Тони? – обратился нему Райан. – Минут десять, – ответил Вильсон. – Это, Ваше высочество, целых шестьсот секунд. А вам на то, чтобы все обдумать и начать действовать было дано сколько? Пять? Три? Не слишком много времени для решения, от которого зависит жизнь и смерть. Сэр, я вам скажу, что действовали вы чертовски верно. Вам пошло на пользу все то, чему вас когда‑то учили. И если бы вы сейчас анализировали не своё поведение в тот день, а кого‑нибудь другого в той же ситуации, вы пришли бы к тому же выводу. Как пришли к нему Тони и его коллеги. – Но пресса… – Да пошлите вы её подальше. – Райан откинулся на подушку прикидывая, не слишком ли далеко он зашёл. – Что газетчики вообще знают – о чём бы то ни было? Сами они не делают ничего, достойного сообщений, они всего лишь пишут о том, что делают другие. Вы можете сесть за штурвал самолёта, вы прыгали с парашютом… Я, к примеру, терпеть не могу летать, а о том, чтобы прыгать с парашютом, я даже и думать не хочу… Вы командовали кораблём. Плюс к этому вы ездите на лошадях, то и дело рискуя свернуть себе шею, и, в конце концов, вы теперь ещё и отец семейства, не так ли? Разве всего этого мало, чтобы доказать миру, что вы настоящий мужчина. Вы же не сопливый новичок, сэр. Вы профессионал. Ну так и действуйте соответственно. Принц теперь сидел уже чуть попрямее. Джек видел, что он обдумывал только что услышанное. Губы принца тронуло некое подобие улыбки – свидетельство, что слова Джека имели какое‑то воздействие. – Я не привык, чтобы со мной говорили так напористо. – Ну, так велите отрубить мне голову, – усмехнулся Райан. – Мне казалось, что вам надо было кое‑что объяснить, но прежде всего надо было заставить вас выслушать меня, не правда ли? Я не собираюсь извиняться, сэр. Вместо этого я предлагаю вам посмотреться вон в то зеркало. Бьюсь об заклад – тот, кого вы увидите там, выглядит лучше того, кого вы видели сегодня утром во время бритья. – Вы в самом деле верите в то, что говорите? – Безусловно. Все, что вам нужно, сэр, так это взглянуть на ситуацию со стороны. Положение ваше вчера было куда труднее всех ситуаций, которые мы разбирали в Куантико, и всё же вы сумели выкарабкаться. Послушайте, я вам расскажу кое‑что. – Это был мой первый день в Куантико, первый день офицерских курсов. Нас выстроили, и вот появился инструктор строевой подготовки, сержант Вилли Кинг, громадных размеров негр – позже мы его прозвали Сын Конго. Он оглядел нас снизу доверху и сказал: «Девочки, у меня есть для вас хорошие вести, но есть и плохие. Начнём с хороших: если вы докажете, что способны пройти эти курсы, вам больше ничего в жизни доказывать не придётся, – потом помолчал секунду‑другую и продолжал: – Плохая весть это то, что вам придётся доказывать это мне!» – Вы были в числе первых на этих курсах, – сказал принц. |
