|
- Что ты хочешь сказать? Музыка, будто в ответ, вытянулась в тонюсенькую розовую полоску, застыв над волнующимся морем в нескольких градусах правее носа корабля, и запело на пределе громкости. Это повторилось несколько раз. Чаропевец уже знал смысл этого жеста. - Что оно делает? Мангуст крепче ухватился за штурвал. - Предлагает изменить курс. Думаю, стоит последовать совету - хуже не будет. Если, конечно, у вас нет другой идеи. - Чаропевец, я уже сказал, что я всего-навсего моряк-любитель. - С этими словами лейтенант крутанул штурвал, и нос пошел вправо. - Вы уверены в правильности этого направления? - Нет, но я всегда уверен в музыке. Если сейчас же не встать на ее курс, мы обязательно врежемся в бурю. А так - глядишь, и спасемся. Может быть - всего лишь может быть, - музыка знает, что делает. Уж я-то совершенно не знаю. Ноты образовали спираль, затем овоид. С каждой переменой формы изменялся и темп. Только в одном музыка оставалась постоянной: в своем выборе курса. Умаджи прислонилась к планширу левого борта и задумчиво глядела на воду. В считанных ярдах от ее морды кристаллизовался серебристый туман. Она с возгласом изумления отшатнулась от призрака. Джон-Том заметил, что горилла хорошо поработала над мехом на затылке и шее - уложила его в множество тонких изящных завитков. Кудряшки придавали облику могучего примата что-то трогательно-младенческое. Среди тумана материализовалось и зависло на уровне палубы уже знакомое путешественникам насекомовидное существо. Оно уставилось на Джон-Тома. - Здравствуйте, человек! Вы здесь! Я вспомнил то, что забыл! - А что вы забыли? - в полной растерянности спросил Джон-Том. - Задачу моих поисков! - Антенны качнулись вперед. - До чего же зыбкая эта штуковина - память. Мадж облокотился о планшир и небрежным тоном заметил: - Шеф, а ты в курсе, че меж твоим седалищем и морем ни фига нет, кроме воздуха? - Море? О чем вы говорите? - Существо глянуло вниз, пронзительно взвыло от изумления и с впечатляющим плеском упало в воду. - Наверное, оно собиралось появиться на палубе, - задумчиво предположил Найк. - И тут мы резко взяли право руля. Джон-Том, не обратив внимания на слова лейтенанта, бросился к лееру. Гость беспомощно трепыхался в воде. Обладая аж восемью конечностями, он при этом совершенно не разбирался в стилях плавания. - Я вспомнил! - Жук плевался водой. - Я вспомнил! Джон-Том сложил ладони рупором и крикнул: - Что вы вспомнили? - Вспомнил... что не умею плавать! - жалобно воскликнул жук и умолк - его голова скрылась под невысокой волной. Джон-Том уже стаскивал с себя плащ и рубашку. Он увидел, что насекомое вынырнуло и возится с пультом у себя на спине. И снова жук окутался туманом - на сей раз скоплением серебристых искр, таких ярких, что пришлось отвернуться. Но все равно создалось впечатление, будто Джон-Тома фотографируют с сотнями ламп-вспышек. Застигнутые врасплох принцессы кричали и терли глаза. Джон-Том все же глянул сквозь слезы: в океане появилась аккуратная сферическая дырка, словно кто-то ловко зачерпнул ложкой шарик в коробке темно-зеленого мороженого. В полость вплыла парочка макрелей и, падая, неистово затрепыхала плавниками, затем гладкие изогнутые стены обрушились, и снова на этом месте плескались волны, будто ничего и не случилось. |
