|
- Он был откровенен с вами? - Он был в ярости. - Кем же он возмущался? - Ею. - Вы хотите сказать, мадемуазель Но? Раньше он говорил вам о ней? - Да. - Что именно?.. - Все и ничего... И без слов было ясно... Он ходил к ней почти каждую ночь... - Он хвастал этим? - Нет. - Юноша укоризненно посмотрел на Мегрэ. - Он любил ее, это сразу было видно. Он не мог этого скрывать. - А в последний день он был в ярости? - Да. Мы в карты играли, так он весь вечер о чем-то думал и то и дело смотрел на часы. А когда мы с ним прощались на дороге... - В каком месте? - В пятистах метрах от дома Но. - То есть там, где обнаружили труп? - Примерно... Я проводил его до половины пути... - А вы уверены, что он действительно пошел к дому Но? - Да... Когда мы прощались, он стиснул мне руки и чуть не со слезами сказал: "Все кончено, старина..." - Что кончено? - Между ним и Женевьевой. Так я понял. Он хотел сказать, что идет туда в последний раз... - Но все-таки пошел? - Ночь была морозная, лунная... Я еще видел его, когда он был уже метрах в ста от дома... - А кепка? Луи встал и, решительно взглянув на своих товарищей, сказал Мегрэ: - Пошли... - Ты ему доверяешь, Луи? - спросил его один из сидевших за столом. - Смотри, будь осторожен, сынок. Но Луи был в том возрасте, когда любят действовать решительно. Он посмотрел Мегрэ в глаза, словно говоря: "Если ты меня предашь, ты будешь последним мерзавцем". - Пошли... Это в двух шагах отсюда... - Давай чокнемся, сынок... И господин комиссар... Вы можете верить каждому слову этого парня. Он честный человек... - Ваше здоровье, господа. Мегрэ чокнулся со всеми: ничего другого ему не оставалось, как чокнуться. Стаканы из толстого стекла глухо звякнули. Мегрэ вышел вслед за Луи, забыв заплатить за вино, которое он заказал. Как раз в этот момент на противоположной стороне улицы Кадавр с портфелем, зажатым под мышкой, входил в гостиницу "Золотой лев". Что это, не померещилось ли Мегрэ? Ему показалось, что на лице его бывшего коллеги мелькнула сардоническая усмешка. - Идемте... Сюда... Луи провел Мегрэ по узким улочкам, которые, как предполагал комиссар, соединяли три-четыре главные улицы города. И вот на такой улочке, где тесно стояли неказистые домики с палисадниками, Луи толкнул какую-то калитку с колокольчиком и крикнул: - Это я! Они вошли в кухню, где за столом завтракали человек пять ребятишек. - Что случилось, Луи? - спросила мать, смущенно глядя на Мегрэ. - Подождите меня здесь... Одну минутку, месье... Луи взбежал по лестнице, ведущей прямо из кухни на второй этаж, прошел в комнату. Наверху послышался шум: по-видимому, Луи выдвигал там ящики комода. Потом он заметался по комнате, уронив стул. А его мать, не зная, как ей держать себя с незнакомым гостем, даже не предложила ему сесть и ограничилась лишь тем, что притворила за ним дверь. Луи спустился бледный, взволнованный. - Ее украли! - произнес он с отчаянием. " И, повернувшись к матери, почти крикнул: - Кто-то сюда приходил... Кто? Кто сегодня приходил? - Что с тобой, Луи? - Кто? Скажи, кто? Кто украл кепку? - Какую кепку? Я не знаю, о чем ты говоришь... - Кто-то побывал у меня в комнате... Луи был так возмущен, что, казалось, он сейчас ударит мать. - Да успокойся ты! Ты даже не слышишь, каким тоном ты разговариваешь со мной... - Ты все время была дома? - Только в мясную и булочную выходила. - А дети где были? - Как всегда, у соседки. Младшие. А остальные - в школе. - Простите меня, господин комиссар. Я ничего не понимаю. Еще сегодня утром кепка лежала у меня в ящике. Это я точно помню. Я ее видел... - Да о какой кепке ты говоришь? Ответь же наконец! Ты просто сошел с ума, честное слово. Сядь лучше за стол и поешь... И месье предложи поесть... Но Луи, бросив на мать сердитый, недоверчивый взгляд, увлек Мегрэ на улицу. |
