Я готова была разрыдаться от беспомощности. Проблема была в том, что… да, Дин был преступником.

— Полиция в этом случае означает тетю Даф, — обронил равнодушно Брендон, на мгновение коснувшись моей руки. — И в свете всех талантов Дина, она найдет ему лучшее применение, чем долгий тюремный срок. К тому же они с дядей Кираном по-настоящему привязались к Куперу.

Я посмотрела на Брена с надеждой и спросила:

— Ты уверен?

Нервно рассмеялся Лекс, старательно игнорируя возмущенный взгляд старшего брата. Храбрец, даже мне не по себе сделалось.

— Да ни в чем он не уверен. Старшие собрались в палате у дяди Кассиуса и битый час друг на друга орут. Даже целителя Синклер не побоялась, хотя та и пыталась их утихомирить.

Я тут же всполошилась, сообразив, что именно сейчас судьба Дина, красавца и таланта Дина, в очередной раз может решиться не самым лучшим образом. А я в палате прохлаждаюсь! И не настолько мне и плохо! Вот тапочки только найду… И куда только запропастились?! Хотя черт с ними, так пойду!

Бросить Дина без помощи просто нельзя! Не бросил же он меня, когда мне требовался совет, нужна была жилетка или моей жизни угрожала опасность?! И пусть Дин проник в университет и притворялся столько времени ради Джеффри, но по отношению ко мне всегда вел себя как старший брат! Настоящий старший брат, такой, о каком только мечтать можно!

— Брен, она собралась идти ругаться со старшими, — почти испуганно сказал Лекс, оглядываясь на Паука.

Тоже мне открытие века.

— Именно, — согласился с братом Брендон, равнодушно глядя за моими скорыми сборами.

Александр округлил глаза.

— И ты не собираешься ее остановить?!

Брендон покачал головой.

— Я же не самоубийца, чтобы вставать между Лестер и ее целью. Она и меня не пожалеет, если вмешаюсь.

Возмущенно посмотрев на этого невозможного типа, я ударила его по плечу. Придумал тоже: его не пожалею.

— Вот видишь, — прокомментировал Паук и очень достоверно изобразил смирение перед жестокой судьбой в моем лице. — Лучше понаблюдаю со стороны за стихийным действием.

Я с укоризной посмотрела на это воплощение злоязыкости и вздохнула. Мама говорила, что главным достоинством женщины является смирение. Наверное, она была права, и, выходит, со мной все вообще плохо.

— Вот и правильно! — решительно заявила я и вышла из палаты.

Найти старших оказалось плевым делом: следовало просто идти на звук раздающихся криков. Ругались родственники с огромным удовольствием.

— И все-таки ты псих, Брендон, что решил связаться с этой фурией! — пробормотал себе под нос идущий следом за мной Лекс.

Паук только хмыкнул и ничего не сказал. Зато я молчать не стала:

— Александр Фелтон, я тебя, конечно, люблю, но по шее дать могу. Не веришь — спроси у Солнышка.

И вот после этих слов Брендон все-таки рассмеялся. А меня зло взяло. Там с Дином беда, а мой парень ржет как полковая лошадь. Мне почему-то упорно казалось, будто Брен все знает наперед, ему открыты все причины и следствия, и он потешается над всем, взирая на ситуацию как всегда со стороны. Вот же гад. Любимый гад.

К старшим я ворвалась без стука. Хотела вообще сделать это с ноги, но передумала. Все-таки я наследница благородного рода…

— …но почему из-за этого должна страдать моя дочь?! — услышала я только конец фразы отца и сразу навострила уши.

По какой причине я должна была пострадать?

В палате были все: и тетя Дафна, и тетя Катарина, и дядя Киран, и дядя Кассиус, и дядя Френсис. Даже лорд Гарольд, который не участвовал в той эпохальной битве с министром Ларсоном, и то явился.