|
Мы поговорили о ценах на квартиры, которые снимали, пожаловались на зарплаты и ра-боты. Короче говоря, мы понравились друг другу. Она была очаровательной женщиной и ни-чего не навязывала. За двадцать минут разговора с ней я не смог найти ни одной причины, по которой она не должна быть мне симпатична. Когда закончился прием, я пригласил ее в бар в том же отеле, где мы нашли местечко и продолжили беседу. По ту сторону большого окна бара по-прежнему бесшумно шел дождь. Свет улиц посылал разнообразные сообщения из-за пелены дождя. В баре почти не было посетителей и висела какая-то влажная тишина. Редакторша заказала замороженный дайкири, я – виски со льдом. За этими напитками мы вели обычную беседу, какую вели бы в баре понравившиеся друг другу мужчина и женщина при первой встрече. Говорили о студенческих годах, о любимой му-зыке, о спорте, о повседневных привычках. А затем я стал говорить о слоне. Не могу припомнить, что привело меня к этой теме. На-верное, мы говорили о животных, и я вдруг перескочил на тему слона. Хотя, возможно, я под-сознательно хотел кому-нибудь связно это объяснить, рассказать свою версию исчезновения слона. Кто знает, может, просто порыв, вызванный алкоголем. Однако в тот самый момент, когда я начал говорить, стало понятно, что для такой ситуации тема самая неподходящая. Я не должен был затевать разговор о слоне. Тема была, как бы это сказать, чересчур закрытая. К тому же, как только я затронул тему слона, она, к сожалению, проявила куда больший интерес к этой истории, чем любой другой на ее месте, а когда я сказал, что видел этого слона несколько раз, она забросала меня вопросами: – Каким был этот слон? По-твоему, как он сбежал? Что он обычно ел? Не опасен ли он? Я говорил простые, банальные вещи вроде тех, о которых писали в газетах. Но она, види-мо, почувствовала в моих интонациях какой-то неестественный холодок. Я никогда не умел врать. – Наверное, ты очень удивился, когда слон пропал? – спросила она как ни в чем не бывало, за вторым бокалом дайкири. – Никто не мог предположить, что слон вот так внезапно исчезнет. – Ну да. Может, и так, – сказал я, взял соленый крекер со стеклянной тарелки, разломил и съел половинку. Обходя столики, официант поменял пепельницу. Некоторое время она с интересом смотрела на меня. Я снова взял сигарету и прикурил. Три года сигарет в рот не брал, а с тех пор, как слон пропал, опять стал курить. – Может, и так? Это значит, что исчезновение слона можно было спрогнозировать? – спро-сила она. – Я этого предположить не мог, – сказал я со смехом. – Никогда раньше такого не случа-лось, да и никакой необходимости в этом нет. Никакого смысла в этом. – Однако ты как-то странно выразился. Или я не права? Я сказала: «Никто не мог предпо-ложить, что слон вот так внезапно исчезнет», на что ты ответил: «Ну да. Может, и так». Любой на твоем месте ответил бы по-другому. «Это совершенно невероятно» или «И в голову такое прийти не могло». Я уклончиво кивнул, обернувшись к ней, а затем подозвал официанта и заказал еще один стакан виски. Пока официант не принес заказ, между нами висело напряженное молчание. – Послушай, что-то я не очень понимаю, – сказала она тихо. – Только что ты разговаривал совершенно нормально. Пока не завел разговора о слоне. Как только всплыла тема слона, ты стал очень странно изъясняться. Что ты вообще пытаешься мне сказать? Что произошло? Из-за этого слона у тебя были какие-то неприятности? Или что-то случилось с моими ушами? – С твоими ушами все в порядке, – сказал я. – Значит, у тебя какие-то проблемы? Я окунул палец в стакан и стал гонять лед по кругу. Люблю я звон льда о стенки бокала. – Ничего такого важного, что можно было бы назвать проблемой, – сказал я. |
