|
– Слон и смотритель делали все то же, что и всегда, – уборка, кормежка, обычные дружеские вроде как игры. Все то же, что и обычно. Однако мне бросилось в глаза изменение баланса. – Баланса? – Баланса их размеров. Соотношения величины тел слона и смотрителя. Мне показалось, что это соотношение немного изменилось. Как будто разница между размерами слона и смотри-теля уменьшилась. Несколько секунд она смотрела в свой бокал с дайкири. Лед растаял, и вода просачивалась сквозь коктейль, словно океанское течение. – Выходит, что слон уменьшился? – Или смотритель увеличился, а может, и то и другое произошло одновременно. – Ты не сообщил об этом полиции? – Конечно нет, – ответил я. – Полиция бы мне не поверила, а скажи я, что в такой час на-блюдал с холма за слоном, меня записали бы в список подозреваемых. – Но ты уверен, что баланс был не таким, как обычно. – Вероятно, – сказал я. – Не могу сказать ничего более того. Нет доказательств; я уже не-сколько раз повторял, что просто заглядывал внутрь через вентиляционное отверстие. Но по-скольку я при таких же условиях видел слона и смотрителя больше десятка раз, сложно предпо-ложить, что именно в тот раз я просто ошибся. Именно так: сначала я решил, что меня подводит зрение, несколько раз закрывал глаза, тряс головой и смотрел вновь, но ошибки быть не могло – казалось, что слон уменьшается. Мне даже пришло в голову, что город, вероятно, приобрел но-вого карликового слона. Однако об этом ничего не сообщали, я бы не пропустил новостей о слоне, а значит, не оставалось ничего иного, как поверить, что старый слон, который жил здесь, по какой-то причине стал резко уменьшаться. Внимательно присмотревшись, я обнаружил, что повадки этого маленького слона один в один повторяют повадки старого слона. Когда его мыли, он радостно топал правой ногой по земле и своим тонким хоботом поглаживал смотрителя по спине. Странная картина. Я внимательно наблюдал за ней через вентиляционное отверстие, и мне казалось, что внутри слоновника течет время совершенно иного рода, от него веяло прохладой. Как будто слон и смотритель были рады отдаться этому новому порядку, который начал менять их, а может, частично уже изменил. Думаю, я не наблюдал за слоновником и тридцати минут. Свет в слоновнике погас гораздо раньше обычного, в семь тридцать, и с этого момента все поглотила темнота. Я остался стоять на месте, ожидая, что свет опять включится, однако он больше не включался. Так в последний раз я видел слона. – То есть ты считаешь, что слон сжался, уменьшился, смог пролезть через прутья забора и сбежал, а может, и вообще исчез? – спросила она. – Не знаю, – ответил я. – Я просто пытаюсь как можно точнее вспомнить то, что видел соб-ственными глазами. И почти ничего не думаю о том, что могло случиться дальше. Я увидел слишком сильный образ и, честно сказать, вряд ли способен на то, чтобы анализировать послед-ствия. На этом мой рассказ о слоне был завершен. Как я и предполагал с самого начала, разговор о слоне оказался особенным, слишком замкнутым на самом себе для беседы молодого мужчины и женщины, которые только что познакомились. Когда я закончил говорить, между нами на не-которое время повисло молчание. На какую тему можно говорить после разговора об исчезнове-нии слона, ни я, ни она не могли придумать. Она водила пальцем по краю бокала, я раз двадцать пять прочитал надпись на подставке под стакан. Не надо было мне все-таки заводить разговор о слоне. Не та это тема, о которой можно откровенно поговорить с любым встречным. – Когда я была маленькой, у нас из дома пропала кошка, – сказала она после длительного молчания. – Хотя исчезновение кошки и исчезновение слона – разные истории. – Разные. Несопоставимые по размеру, – сказал я. Тридцать минут спустя мы расстались у входа в гостиницу. |
