- Где ваш муж? - спросил я.

Она посмотрела в комнату, как будто временно потеряла его.

- Должен быть в уборной.

Она помолчала.

- Позвать его?

- Не обязательно, - сказал я. - Пошли, Бартер.

Девица смотрела нам вслед, когда мы шли по дорожке, потом заперла дверь.

- Остальные хижины пустые. Хотите их тоже видеть?

- До сих пор вы были правы в отношении всего, не так ли? - спросил я.

- Конечно.

- Тогда зачем трудиться в них заглядывать?

- Я рассуждаю точно так же, - подхватил Бартер. - Почему бы вам не вернуться в собственную хижину и не лечь спать? Утром вы проснетесь совсем в другом настроении.

- Угу, - сказал я.

Я пошел к своей машине.

- Только сначала мне надо сделать одну вещь.

- Что именно? - спросил Бартер с улыбкой.

- Я должен связаться с полицией.

7

"Кадиллак", в котором приехал Карлисл, все еще был припаркован близ офиса. Я было подумал, что стоит поискать внутри сумочку Стефани, но вообще-то вряд ли это было необходимо. Некоторые вещи ты чувствуешь инстинктивно при детективной работе, некоторые вещи знаешь автоматически. Я новый детектив, нос у меня не такой чувствительный, как носы у Барри О'Хары или Тони Митчелла, которые давно уже занимаются этим делом. Барри или Тони могут безошибочно сказать, взглянув на человека, честный ли он или нет. Пока я этого еще не могу. Этот навык вырабатывается, потому что мы окружены ворами, наверное, и это вполне естественно. Обнаружение преступника является такой же работой, как любая другая. У детектива постепенно вырабатывается опыт. Когда ювелир достаточно долго занимается драгоценными камнями, ему не надо прибегать к различным анализам, чтобы отличить подлинный камень от поддельного. Он это знает и по свечению камня, и по граням. Жулики тоже "светятся". Может быть, сумочка Стефани была в "кадиллаке".

Может быть, я только вообразил, что поместил Энн в номер тринадцать. Может быть, я был ненормальным, а все остальные говорили правду. Может быть, Карлисл путешествовал налегке, и они с женой заняли номер тринадцать в восемь часов.

Может быть, солнце встает на западе.

Сумочка для женщины - то же самое, что бумажник для мужчины. Когда ты выходишь из машины, то прежде всего проверяешь, где твой бумажник, а женщина хватает сумочку, ибо без нее она шагу не может ступить, ведь там и косметика, и лекарства, и еще черт знает сколько всего.

Я сел в машину и объехал вокруг "кадиллака". В свете фар моей машины я увидел Бартера, шагавшего к себе в офис. Я не знаю, о чем он думал, но голова у него была опущена, и он страшно торопился. Хезекая был сзади, уподобляясь вытянутой тени. Я поехал прямиком в бревенчатый коттедж судьи Оливера Хенли. Я мог бы позвонить в полицию по телефону, наверное, но время было около четырех часов утра, и лишь один Бог знал, где бы я сумел разыскать телефонную кабину.

Вы понимаете, что про сон я и думать позабыл. Прошла и первая агония парализующей паники. Теперь уже я считал идиотством, что мог на какое-то мгновение допустить, что кровь в кабине одиннадцатого номера могла принадлежать Энн. Энн исчезла, несомненно, была в опасности, но я больше не думал, что она мертва. Опасность казалась мне вполне реальной. Раз она исчезла, значит, для этого была основательная причина, и кровь в кабине одиннадцать казалась вполне логичным и веским основанием. Люди добровольно не кровоточат на полу стенного шкафа. Там, где кровь, там и опасность.

Я сознательно ехал очень быстро. Я был копом, такое нарушение с моей стороны сейчас было допустимо. Но в этом штате значок имел малую цену. Мне была необходима тяжелая рука местного закона, чтобы пустить в ход механизм страха. Страх - весьма полезная вещь для копа. Редко встретишь такого человека, которому совершенно нечего бояться, и никому не хочется, чтобы страх стал реальностью твоего существования в силу какого-то недоразумения.