До клетки с пленниками по прямой было метров двадцать пять-тридцать. Но все эти метры пролегали под носами уже заканчивающих трапезу эльфов. Как бы мне не хотелось совершить бросок — маскировка была несовершенной, чтобы так рисковать. Значит, нужно было ползти вдоль поляны, а это уже много метров. Гораздо больше, чем по прямой. И у меня всего десять минут. Я умел ползать быстро и незаметно. Умел даже без различных заклинаний, я это точно помнил. Но почему-то применить это умение в полной мере не мог. Может быть, это все-таки падение с лошади так сказалось на моей голове? Или Эва в пещере что-то успела со мной сделать, пока я в отключке валялся? Нет, эти неумения совершать те или иные действия, которые, вроде бы, были знакомы, появились гораздо раньше, чем я столкнулся с Эвой. Целую минуту я потратил на то, чтобы окончательно понять — я не успею. Тогда я плюнул на полную скрытность, поднялся на ноги и побежал по кромке поляны короткими перебежками. Вот только эльфы явно что-то заподозрили. Один из них оставил миску, из которой ел и внимательно посмотрел в ту сторону, где под кустом мы с Мозесом совсем недавно лежали.

Я замер, остановившись практически напротив сидящих у костра эльфов. Тот ушастый, который насторожился, поднял руку, и отодвинул с запястья рукав камзола. Под рукавом обнаружился широкий браслет, сделанный из какого-то неизвестного мне тускло-светящегося серебристого материала. Эльф внимательно посмотрел на браслет, затем встал и направился к кусту, из-под которого я недавно выполз, извиваясь, как подкустовый выползень, самому противно. Остальные эльфы начали поглядывать на этого хрена, который явно что-то почуял, но в панику не впадали и беспокойства в них не ощущалось. Что же привлекло внимание этого эльфа? Может, он как-то почувствовал, что под кустом недавно применили магию? Это были очень интересные вопросы, но отвечать на них, не было времени. К тому же пока все отвлеклись на сверхчувствительного остроухого, я смог быстро дойти до места своего следования. Оказавшись у клетки, я обратился к Эве.

— Ну давай, покажи навыки медвежатника.

— Кого? — в голосе ведьмы послышалась растерянность.

— Продемонстрируй, как ты замки открываешь, — пояснил я.

— Ты иногда странно выражаешься, — теперь голос прозвучал задумчиво. Однако задумчивость не мешала ей колдовать. Центральный камень на рукояти меча сверкнул алым, и после этого произошло сразу три вещи: щелкнул замок, и дверь клетки приоткрылась; эльф, с задумчивым видом ползающий у куста, резко обернулся в мою сторону; я стал видимым для всех желающих на меня посмотреть. Я понял про то, что невидимость спала, потому что увидел Мозеса, который пытался перерезать веревки, удерживающие на столбе Лукаса, все еще находящегося без сознания.

Той половины минуты, во время которой эльфы сидели с открытыми ртами, переводя взгляды с меня на Мозеса, хватило Гастингсу, чтобы выскочить из клетки. И тут остроухие сволочи пришли в себя. Я успел бросить капитану длинный кинжал, сам же выхватил меч.

Битва на тесной площадке, где негде, как следует, развернуться, имеет свои особенности. Например, здесь не до фехтования. Удары должны быть экономными, быстрыми и смертельными. Один удар — минус один враг. Я это знал, но вот практика снова начала расходиться с делом после первого же столкновения с противником.

До того момента, когда мои люди выбрались из клетки и оттеснили меня к себе за спины, хотя я, в отличие от них, был вооружен, мне пришлось отправить в царство вечной охоты двоих захватчиков.

Первый из моих противников подскочил в считанные секунды, и когда только успел схватить меч? Я едва успел отбить его удар, приняв его на среднюю часть.