– Вот, я же говорил, что вы, немцы, звери. Почему вы так обращаетесь с пленными? Только не нужно о конвенциях, я вас умоляю. Прежде всего это от людей зависит, а уж в последнюю от бумажки. Мне тут воду дают из-под коров, думаете, у нас в плену немецкие солдаты питаются так же? – Мою речь прервала трость офицера СС. Он так хлестко влепил мне этой палкой, что казалось, голову отрежет. Больно было… Крутясь по земле и растирая лицо, я забыл обо всем на свете. Тоже мне Иисус, кого решил разжалобить, матерого эсэсмана? Трижды дурак!

Спустя несколько минут меня подхватили под руки и куда-то потащили. Пару раз бросая на землю, меня наконец втащили в какой-то барак. Дверь захлопнулась, а ко мне тут же подбежали люди.

– Осторожнее, осторожнее, товарищи! – проговорил кто-то в темноте. Не пытаясь осмотреться, я все еще держался за щеку. Блин, еще и ухо саднит…

– Кто тут есть? – выдохнул я первое, что пришло в голову, когда очухался.

– Свои, браток, свои! – ответили мне, и надо мной склонилась фигура бойца. В полумраке было не различить черты лица, но вроде молодое.

– Давно я здесь?

– Так вечером закинули. Ты сознание потерял, уже когда здесь был, что, не помнишь?

– Да помню, только смутно. А уж сколько я тут валяюсь, подавно не представляю. Старший сержант Морозов, – я протянул руку тому, кто со мной разговаривал.

– Красноармеец Веревкин, – парень пожал руку и спросил: – Пить хотите, товарищ старший сержант? – Блин, сразу выкать начал.

– Давай без званий, лады? Мы тут теперь все в одном звании – пленные, бля! – вырвалось у меня.

– Это точно, – вздохнул Веревкин.

– Есть вода-то?

– Есть немного, только грязная…

– Этого дерьма я уже напился вдоволь, дристать надоело уже.

– Так вы, – боец замялся, – ты здесь давно?

– Даже не знаю, держали где-то одного, а сейчас вот сюда, к вам определили.

– Если сюда бросили, значит, не расстреляют, – послышался еще один голос. Этот был похож на командирский, я даже попытался подтянуться.

– Почему? – спросил я. Обладатель командирского голоса проявился у меня перед глазами.

– Потому, работать-то на фрицев кому-то надо! – ухмыльнулся «командир». – Лейтенант Зодченко, – назвался наконец тот.

– Старший сержант Морозов.

– Зовут-то как? – протянул мне руку Зодченко.

– Да я как-то все больше сам прихожу. – Прыснули все. Даже и самому вдруг смешно стало.

– О, наш человек, не сломали еще! – сжал мне руку лейтенант.

– Да нас и ломом хрен убьешь, – продолжил я шутить. Вот почему-то хотелось.

– Где воевал, юморист?

– Да тут, недалеко, в Вязьме…

– Ты из разведки, что ли? – удивился лейтенант.

– Что-то типа того, – кивнул я.

– Ясно, – чуть повернув голову, лейтеха кого-то позвал. – Эй, бойцы, есть чего пожевать разведке? – В стороне, куда смотрел лейтенант Зодченко, кто-то зашебуршал.

– Меня Андреем зовут, – произнес я.

– Тезка, значит! – удивленно взглянул на меня лейтеха и протянул сухарь. С удовольствием взял, и почти сразу пришлось вернуть. Зубы болели, не откусить.

– Зубы, суки, поломали, никак, – развел я руками.