Иван зло скрипнул зубами. С людьми он сходился трудно, но сейчас чувствовал себя, словно от него что-то отрезали. Словно от сердца отрезали.

– Едем, погоняй, эй, залетные…

Караван телег тронулся с места.

– Ну я посол, Ванюска? Ланеных надо лесить… – Петруха кивнул Ивану и потопал к палаткам. Он как-то очень органично и быстро влился в лечащий персонал, вовсю готовил свои шаманские мази с отварчиками, при этом, каким-то загадочным образом даже нашел общий язык с врачами и санитарами. Со всеми кроме военврача второго ранга Елистратовой, но и она якута терпела.

Иван постоял немного и решил сегодня же потребовать выписки.

– Вань, а Ваньша… – позади раздался голосок Настены.

– Чего тебе? – Иван обернулся.

Девчонка с первого дня шастала за ним хвостиком, сама лично приносила пайку и ягоды, которые собирала в леску, всячески ухаживала и даже пробовала развлекать – петь песни и рассказывать сказки. И все это, несмотря на то, что Ваня обращался с ней абсолютно нейтрально и равнодушно. А порой даже грубовато.

Санитарка Евдокия Михайловна, которую раненые называли с любовью баба Дуся, объяснила поведение Насти просто и доступно:

– Поспела, девка, в сок входит, хочет уже, – и тут же показала Ване кулак. – Не вздумай, понял, охламон? Обещай, что не замаешь девку! Ну?

Иван, конечно, пообещал. Ему такое даже в голову не приходило. Хотя затянувшееся воздержание уже вовсю давало о себе знать. Он было пробовал подкатить к Курицыной, но та этот подкат даже не заметила. А к Хусаиновой подкатить он просто не смог себе заставить. Других кандидаток тоже хватало, но они почему-то Ивана не привлекали. Была еще Варвара Сергеевна, но та просто откровенно издевалась над Иваном.

– Смотри, что я спроворила, – Настя протянула на руках Ивану аккуратно сложенную форму. – Вот, все отстирала и зашила. Но это другие, твои штаны и рубаха совсем погорели и расползлись. Должно в пору прийтись. Я выбирала. И бельишко свежее. И сапоги, и портянки!

– Гимнастерка, – машинально поправил Ваня.

– Гимнастерка! – радостно согласилась Настена. – Идем, померяешь.

Иван немного поразмыслил и кивнул. Шастать по лазарету в нательном белье ему уже надоело, а тот момент, что девчонка могла подобрать форму, среди обмундирования, оставшегося от умерших, его ничуть не беспокоил. Во время своих многочисленных попыток выжить Иван только и делал, что раздевал трупы, так что навсегда отучился от брезгливости и суеверий.

И пошел за Настей. Она привела его на полянку чуть поодаль от лазарета, села на пенечек и взглядом потребовала – одевайся, явно намереваясь смотреть.

Иван жестом приказал отвернуться.

Настя строптиво фыркнула, надула губы, но все-таки послушалась.

Ваня быстро переоделся. Каким-то странным образом, девчонка подобрала вещи точно по размеру, а сапоги оказались, вообще, почти новые, да еще комсоставские, юфтевые.

– Красивый! – восхищенно пропела Настя. – Ну как? Нравится?

Подскочила к Ивану, закрыла глаза и смешно вытянула губы, явно напрашиваясь на поцелуй.

Ваня вздохнул. Настена была очень симпатичной девушкой, чем-то смахивала на юную Камерон Диас, обещала вырасти в настоящую красавицу, но из-за ее возраста, Ваня воспринимал ее только как ребенка. Она и выглядела как ребенок: голенастая, тощая, еще не сформировавшаяся, несмотря на густой, сильный голос.

– Спасибо, Настя.

– И все? – с обидой выкрикнула девчонка и плаксиво потребовала: – Хотя бы поцелуй!.