— Коли он сюда не заявится, ни капли у него ума нет. Да я его просто презирать стану, — воскликнул он. Только Роза проявила некоторое мужество.

— Право, папа, вы напрасно тревожитесь, у нас тут народу достаточно, чтоб с одним человеком справиться. И дядюшка, и кучер, и виноградарь, — да и ружья есть у нас, а у него даже ружья нет.

— А про меня ты забыла? — Отцовское достоинство Велковича было оскорблено. — Я что — собачонка какая-нибудь? Меня ты даже не вспомнила! — И он с упреком взглянул на ломавшую руки жену. — Собственное дитя обо мне забыло! Чего же ожидать От других людей, Жужанна?

— Простите, батюшка, я считала, что вас мы не станем ночью тревожить.

— Вот как? Гм. Ладно! Но откуда ты взяла, что Патко один? Что он здесь без своей шайки? И без ружья?

— Потому что знаю… то есть я так думаю, — поправилась Роза.

— Ах ты, кисанька! Каким же ты представляешь себе Патко? Наверное, с зонтом вместо ружья? Ну, конечно!

А бедная Мари тем временем сидела на стуле, вся дрожа, сердечко ее колотилось, как у пичуги, заслышавшей хлопанье крыльев ястреба.

Растревоженных слухами Велковичей не удалось бы удержать на ночь, если бы не сгустились тучи и наступила такая кромешная тьма, в которой, пожалуй, и сова заплуталась бы; к тому же и хозяин постарался заставить гостей изменить решение.

— Во-первых, уехать в Папу — значит показать, что вы испугались. А что скажут люди, узнав, что тренченский городской глава струсил? С кого же тогда требовать, если даже такое почтенное официальное лицо прятаться станет? («Гм, в этом есть доля истины», — пробормотал Велкович.) Во-вторых, с чего вы взяли, будто в Папе имеется полиция, а если она и есть, то окажется именно там, где опасно. В-третьих, если Патко в самом деле на горе и собирается сегодня забраться к нам, он, несомненно, следит за домом, стало быть, все знает и заметит, что вы хотите сбежать от него в город: естественно, он подумает, что вы увозите с собой и наши драгоценности, поэтому нападет на вас дорогой и ограбит. К тому ж дома и стены помогают, тут легче защищаться, чем в открытом поле, а там вас из-за кустов в два счета подстрелят. И слушать не хочу, не отпущу я вас, вот и все…

— Свояк, душенька, ведь я как думала, — взволнованно перебила его госпожа Велкович, — днем мы к вам приезжать будем, а ночи в городе проводить.

— Но Жужанна! Разве ты не слышала, что нас могут ухлопать дорогой?

— Давайте посмотрим теперь, что нас ждет дома, — продолжал Михай Тоот. — Патко, вероятно, о нас и не думает, сюда не собирается, тем более, он слышал, что у нас гости, и вообще знает, что на такой дачке состоятельные люди ценные вещи не хранят, набитых бумажников на сбор винограда с собой не возят. Но допустим, вломится он к нам, тут ему и каюк. Я со своим «Ланкастером» один с тремя-четырьмя справлюсь, кучер мой в гусарах служил, человек храбрый, дед Бугри верен, как старый пес, а потом еще у нас Блиги имеется. Вот посмотрите, на что Блиги способен, коли его хозяина обидят.

— Да и я ведь с вами, черт побери, — стукнул себя в грудь Велкович, расхрабрившись после всего услышанного.