— Ещё бы, — пробормотал я. — Готов поспорить, что не можешь.

Я подумал над его словами. Может быть, я и умер, но, в то же время, я был чертовски уверен, что не готов уйти вот так. Я должен был удостовериться, что с людьми, которые помогали мне атаковать Красного Короля, всё в порядке. Моя ученица, Молли, была тяжело ранена в бою, но это было не самой большой её проблемой. Теперь, когда я мёртв, ничто не стояло между ней и обезглавливанием после скоротечного трибунала Белого Совета Чародеев.

И моя дочь, маленькая Мэгги, всё ещё оставалась там. Я лишил её матери, а теперь кто-то лишил её и отца; я должен был удостовериться, что она в безопасности. К тому же мне нужно было сказать: «До свидания» своему дедушке... и Кэррин.

Боже мой. Что нашла Кэррин, вернувшаяся к лодке, чтобы забрать меня? Огромные пятна крови? Мой труп? Я был уверен в том, что со свойственной ей упёртостью она будет ошибочно обвинять себя во всём случившемся. Она изгрызет себя сожалениями. Я должен был связаться с ней любым способом, но вряд ли это было возможно в этом духовном эквиваленте Антарктиды.

Может ли она быть одной из тех, о ком говорил капитан? Или же это был кто-то ещё?..

Чёрт возьми.

Возможно, мой дух за неимением тела чувствовал себя хорошо, но мой ум определенно устал от всех этих событий. Неужели недостаточно того, что я уже сделал? Разве я не помогал людям, не спасал заключённых, не побеждал монстров? Я превратил в своих врагов одних из самых опасных и злых существ на планете, и продолжал бороться с ними снова и снова. Именно за это один из них меня и убил.

Покойся с миром, говорится на всех этих надгробиях. Я боролся против всё возрастающего потока зла до тех пор, пока он не убил меня. Так где же, чёрт возьми, мой покой? Где же мой мир?

Три человека, которых ты любишь, могут пострадать. Если, конечно, ты не найдёшь убийцу раньше.

Моё воображение вызвало сцены мучений людей, о которых я больше всего беспокоился, что в значительной степени облегчило выбор. Я не мог позволить случиться чему-нибудь подобному.

Кроме того, было ещё кое-что, что сделало моё возвращение решённым делом. На исходе дня... какой-то сукин сын посмел меня убить.

Это не одна из тех вещей, которые можно оставить просто так.

И если это позволит мне убраться отсюда и позволит перейти туда, куда я должен был попасть — это будет приятное дополнение.

— Идёт, — спокойно сказал я. — Как это работает?

Он толкнул мне через стол планшет с листком бумаги и ручкой.

— Ты отправишься по адресу в Чикаго, — сказал он. — Напиши его здесь. Водитель тебя высадит.

Я взял планшет и бумагу и нахмурился, пытаясь придумать, куда идти. В смысле, не могу же я просто где-нибудь появиться. Если я буду простым духом, то будет бесполезно пробовать связаться с кем-то из моих обычных союзников. Нужен серьёзный талант, чтобы увидеть дух, который не являет себя — способ, которым призрак может показаться обычному взгляду. Мои друзья даже не поймут, что я рядом.

— Просто из любопытства, — сказал я. — Что будет, если я не поймаю убийцу?

Выражение его лица стало трезвее, а голос — тише.

— Ты застрянешь там. Возможно, навсегда. Неспособный касаться. Неспособный говорить. Наблюдая то, что происходит в мире, и не имея возможности как-то повлиять.

— Ад, — тихо сказал я.

— Ад.

— Весело.

— Ты мёртв, сынок, — сказал Джек. — Веселье противопоказано.

Я кивнул.

Я уже посмотрел на один ад (трам-тарам-пам-бэнц, взрыв смеха) — к слову о риске. В смысле, застрять здесь, в Чикагилище, может, и невесело, но и на пытку не походит.