Но безучастный взгляд оставался неподвижен. Хоукмуну пришлось подойти и взглянуть графу прямо в лицо, и Иссельда сделала то же самое.

– Граф Брасс, твоя дочь Иссельда вернулась. И Дориан Хоукмун тоже.

Тот разомкнул губы, хрипло пробормотав:

– Опять видения. А я думал, лихорадка прошла, Боженталь.

– Так и есть, мой господин, и они не призраки.

Наконец взгляд графа сосредоточился на них.

– Наверное, я умер и воссоединился с вами, дети мои?

– Ты пока на Земле, граф Брасс! – ответил Хоукмун.

Иссельда опустилась на колени и поцеловала отца в губы.

– Вот, самый земной поцелуй.

Понемногу жесткая линия рта начала смягчаться, губы растянулись в улыбке – шире, шире. Тело под покрывалами шевельнулось, вскоре граф Брасс уже сидел на постели.

– Боже! Так это правда! А я уже потерял надежду. Какой же я дурак, что потерял надежду! – Он рассмеялся, вдруг снова полный жизни.

Боженталь был ошеломлен.

– Граф Брасс, я думал, ты уже стоишь одной ногой в могиле!

– Так и было, Боженталь, но я отдернул ногу, как видишь. Отступил далеко. Как протекает осада, Хоукмун?

– Скверно для нас, граф Брасс, но, думаю, все станет лучше теперь, когда мы снова вместе!

– Именно. Боженталь, пусть принесут мои доспехи. И где мой меч?

– Граф Брасс, ты, должно быть, слаб…

– Так скажи принести мне еды, побольше еды, я подкреплюсь, пока мы беседуем. – И граф Брасс выпрыгнул из постели, чтобы обнять дочь и ее жениха.

Пока они ели в главном зале, Хоукмун пересказал графу Брассу все, что с ним случилось с того момента, как он покинул замок несколько месяцев назад. Граф Брасс, в свою очередь, рассказал о своих злоключениях, связанных с тем, что, кажется, вся мощь Темной Империи обрушилась на Камарг. Он рассказал о последней битве фон Виллаха, о том, как доблестно пал старый боец, захватив с собой два десятка вражеских жизней, как сам граф был ранен, как узнал об исчезновении Иссельды и лишился желания жить.

Спустился Оладан, и его представили графу. Заодно полукровка сказал, что Д’Аверк ранен серьезно, но Боженталь уверен, что француз выкарабкается.

В целом это была радостная встреча, хотя и омраченная осознанием, что солдаты на границе сражаются, защищая Камарг, и это почти наверняка их последний бой.

Графа Брасса уже облачили в его медный доспех, он застегнул пояс со своим широким мечом и поднялся, возвышаясь над остальными.

– Хоукмун, Оладан, идемте. Мы должны вернуться на поле боя и повести наших людей к победе.

Боженталь вздохнул.

– Два часа назад я думал, что ты уже умер, а сейчас ты рвешься в бой. Ты еще нездоров, друг.

– Мое нездоровье было душевным, а не плотским, и теперь я исцелился, – прорычал граф Брасс. – Седлать лошадей! Прикажи, чтобы подавали лошадей, сэр Боженталь!

Несмотря на усталость, Хоукмун и сам ощутил свежий прилив сил, шагая за стариком через замок. Он послал Иссельде воздушный поцелуй, и они вышли во двор, где их уже ждали оседланные лошади.

Втроем они стремительно скакали по тайным тропам через болота, и огромные стаи гигантских фламинго взлетали над их головами, а стада диких рогатых лошадей галопом убегали от них. Граф Брасс взмахнул рукой в латной перчатке:

– Эта земля стоит того, чтобы ее защищали всеми силами. Этот мир достоин спасения.

Вскоре они услышали звуки битвы. Доехав до места, где Темная Империя осаждала сторожевые башни, они разом натянули поводья, пораженные открывшейся им картиной.

– Невозможно, – потрясенно прошептал граф Брасс.