— Вот тут у вас моющаяся кушетка и слив в полу. Если бы вы позволили буквально на пару часов…

— Хочешь тут прооперироваться? — перебивает хозяйка, угадывая с полуслова. — Сам?

— Не сам, не прооперироваться. Да, здесь, если вы позволите. Первичная обработка раны, — напоминаю. — Вначале снаружи, потом внутри.

Рассказываю несложную последовательность, которую она наверняка чудесно знает и без меня.

— Сам не сможешь, — женщина задумчиво качает головой. — Чисто физически не сможешь. Я тоже не смогу, потому что боюсь. И крови, и разрезов, и…

— Я знаю, кто сможет. Особенно под моим руководством. Кушетку потом отмою и полы; хорошо, сток в углу.

— Кто? — она оживляется.

— Эта девушка, что приходила. Марина, которой мы прямо сейчас позвоним.

— Она врач?! — до чего же у Борисовны непосредственная мимика.

Повинуясь внезапному порыву, целую её сверху вниз в лоб и улыбаюсь:

— Нет, она повар. Но я с ней вместе работал в ночную смену и абсолютно компетентно заявляю: именно в этом случае она справится.

— Тебе будет очень больно. — Провизор уже, похоже, согласилась мысленно и теперь просто прогоняет вслух последовательность действий. — М-м-м, местная анестезия! Заказать сейчас — привезут завтра. Значит, самим надо съездить на склад…

— Я не могу в деталях рассказать, но у этого тела, — хлопаю себя по левому плечу, — очень неплохой болевой порог. Это по опыту, раз. Два. Я отлично понимаю, случись со мной что в процессе, на вас по закону прилетает такая ответственность, что мама не горюй, как на хозяйку помещения. Чтобы минимизировать ваши личные риски, давайте это местное обезболивание держать про запас? Я НЕ ВОЗРАЖАЮ, но давайте с него не начинать? Без медикаментов обработка раны идёт по разряду повязки.

Да и стоимость любой фармы для меня лично играет не последнюю роль, но говорить об этом вслух некомильфо.

— А тогда как? — она растерянно поднимает очки на лоб.

— Если вы соглашаетесь, Марина по пути заедет на этот ваш склад.

— Лидокаин, — подхватывает Борисовна. — Потом?

— Начинаем работать. Вы же, если что, сможете ей помочь?

— Только на подхвате.

— Большего не требуется, она сама, это на всякий случай. Если я в процессе начну корчиться, дёргаться, сбивать ей руку — тогда вы правы. В этом случае обколем место, чтобы продолжить. Если же прав я, то лучше обойтись без этого.

— Больно будет, — хмурится она.

— Если будет настолько больно, уколем, как вы говорите. Если терпимо, не будем торопиться.

Я знаю минимум один случай, когда человеку вырезали аппендицит без анестезии (по протоколу в тех краях в стандарте до сих пор местная, насколько помню). И ничего, всё в итоге нормально.

Моё нынешнее тело, судя по ощущениям, имеет ресурс гораздо больше, чем у того паренька в своё время.

За кадром остаются вопросы непредвиденных осложнений по ходу, но я очень благодарен Борисовне за то, как она рискует, соглашаясь помочь.

* * *

Спать она, разумеется, не легла, несмотря на бессонную ночь и режим дня.

Вместо этого она приехала домой и принялась ходить по квартире, накручивая себя: не надо было его слушать. Надо было вмешаться, а там будь что будет.

Хотя понятно, что менты ничего не делают просто так.

Когда зазвонил телефон, она была в кухне и уже четверть часа как рассеянно смотрела в окно.

Рванув бегом, Марина уложилась в два звонка:

— Алло?!.