|
Когда я возвращаюсь назад, то все это повторяется в обратном порядке». «Почему бы вам не поселиться тогда на Ладгейт-сэркус и не быть всегда таким, как сейчас?» – спросил я. «Потому что, – объяснил он, – человек-это маятник, и он должен проделать весь предназначенный ему путь». «Мой дорогой Мак, – продолжал он, положив руку мне на плечо, – в моей судьбе хорошо только то, что из нее можно вывести мораль: человек всегда остается таким, каким он создан. Не воображайте, что вы можете разбирать его.на части и улучшать по своему разумению. Всю свою жизнь я противоестественно стремился сделать себя высшей личностью. Природа отплатила мне тем, что одновременно сделала меня противоестественно низкой личностью. Природа ненавидит однобокость. Она создает человека как единую личность, и он должен развиваться как нерушимое целое. Когда я встречаю чересчур благочестивого, чересчур добродетельного или чересчур умного человека, то всегда думаю: а не таят ли они в себе свою собственную скрытую противоположность?» Такая мысль совершенно сразила меня, и некоторое время я шел рядом с ним молча. Нако-нец, подстрекаемый любопытством, я спросил, как идут его любовные дела. «О, как обычно, – отозвался он, – я попадаю то в один, то в другой тупик. Когда я Смайт, то люблю Элизу, а Элиза не хочет меня. Когда я Смит, то люблю Эдит, которая содрогается от одного моего вида. Это одинаково грустно и для них и для меня. Я говорю так не из хвастовства. Видит бог, что обе эти девушки – лишняя капля горечи в моей чаше; но Элиза на самом деле буквально изнывает от любви к Смиту, а я, бывая Смитом, не могу заставить себя относиться к ней хотя бы вежливо. Тогда как Эдит, бедная девушка, была настолько неосторожна, что отдала свое сердце Смайту, а когда я Смайт, то вижу в ней только оболочку женщины, набитую шелухой учености и обрывками чужого остроумия». Я шел некоторое время, погруженный в свои собственные думы, но когда мы стали пересекать улицу Майнорис, меня внезапно осенила еще одна мысль и я сказал: «А почему бы вам не поискать какой-нибудь третьей девушки? Ведь должна же быть какая-то средняя девушка. которая нравилась бы и Смайту и Смиту и которая ладила бы с обоими?» «Ну, с меня хватит и этих двух, – ответил он. – Свяжешься с ними, а от них тебе одни заботы и никакого удовольствия. Та, что тебе нравится, – держи карман, так ты ее и получишь! А та, что сама лезет, кому она нужна!» Я вздрогнул и поднял на него глаза. Он шел неуклюжей походкой, засунув руки в карманы, с бессмысленным взглядом на тупом лице. Меня охватило отвращение. «Ну, мне пора, – сказал я, останавливаясь, – я не предполагал, что зашел так далеко». Казалось, он был так же рад избавиться от меня, как я от него. «Да? – сказал он, протягивая мне руку. – Ну, до скорого!» Мы небрежно попрощались, он исчез в толпе, и больше я с ним не встречался. – И все это было на самом деле? – спросил Джефсон. – Я изменил имена и даты, – ответил Мак-Шонесси, – но уверяю вас, что самые факты взяты из жизни. Глава Х На прошлом собрании мы обсуждали вопрос, кем будет наш герой. Мак-Шонесси хотел сделать его писателем, V. тем чтобы в роли злодея выступал критик. Я предложил биржевого маклера с некоторой склонностью к романтизму. Джефсоп, у которого был практический ум, заявил: – Дело не в том, какие герои нравятся нам, а какие герои нравятся женщинам, читающим романы. – Вот это правильно, – согласился Мак-Шонесси. – Давайте соберем по этому поводу мнения различных женщин. Я напишу своей тетке и узнаю от нее точку зрения престарелой леди. Вы, – обернулся он ко мне, – расскажите, в чем дело, вашей жене и выясните, каков идеал современной молодой дамы. |
