|
Но что то в этом роде. Дом записан на имя папаши Фрейзера. – Почему вы мне этого раньше не сказали? Значит, мы правы! Разве это не доказательство?! – Пока не слишком веское. Наберитесь терпения. Все концы скоро сойдутся. Шоссе 211 – очень опасная дорога, как вы уже рассказывали. Мы проедем мимо того места, где ваши тормоза отказали? – Да, осталось совсем немного. Лили постаралась не смотреть на то дерево, в которое врезалась когда то. События той ночи постепенно тускнели, ужас забывался, но времени все же прошло слишком мало. – Как оказалось, этот Теркл не имеет ни банковского счета, ни очевидных средств к существованию. Значит, Фрейзеры платят ему наличными. – Я все же не пойму, зачем им столько хлопот? – вздохнула Лили. – После того как мы убедимся, что мистер Олаф Йоргенсон получил три картины… нет, лучше четыре, так проще, – мы сможем узнать, сколько он за них заплатил. Лично я считаю, что около трех миллионов за каждую. Может, и больше. В зависимости от степени его одержимости. Судя по тому, что я слышал, он не остановится ни перед чем. – Три миллиона?! Какие огромные деньги! Но идти на преступление… – О, я многое мог бы порассказать о том, на что идут некоторые коллекционеры! Был один немец, собиравший редкие марки. Он узнал, что у матери есть очень дорогая марка, которую ему хотелось иметь. Но та не отдавала. Тогда он ударил ее по голове мешком с монетами и убил. Надеюсь, это дало вам некоторое представление о том, насколько одержимы эти люди? Лили ошеломленно уставилась на него. – Поверить невозможно! Но этот Олаф Йоргенсон – он ведь очень стар и к тому же слеп! – Странно другое: что он не может подавлять свои желания даже ради такого пустяка, как слепота. Думаю, он не остановится до самой смерти. – Как по вашему, у его сына вправду висит над койкой оригинал «Ночного дозора»? – Я бы ничуть не удивился, – грустно хмыкнул Саймон. – Но вы поговорите с сотрудниками «Риксмузеума»? – Да, но поверьте, они не захотят слушать. В лучшем случае попросят экспертов втихаря проверить картину. Если они посчитают ее подделкой, постараются вернуть обратно, но весьма сомнительно, что обнародуют результаты экспертизы. Кстати, мы проверили мистера Монка, директора музея Юрики. У него и вправду степень доктора философии и родословная длиннее вашей руки. Если тут что то и неладно, Савич пока этого не пронюхал. Но мы копнем глубже. Пошлем агентов в пару музеев, где он работал до того. Продолжайте оглядываться. За нами кто то следует? Лили заерзала на сиденье и повернулась к Савичу. – Нет, никого. И все равно мне не по себе. Для меня это вражеская территория. – Вполне естественно – после того, что вам пришлось пережить. Вы знакомы с мистером Монком? – О да. – Расскажите мне о нем. – Прекрасные, горящие огнем черные глаза, – медленно начала она, – перед которыми не устоит ни одна женщина. Сексуальные. И в то же время он почему то казался голодным. Правда странно? – Прекрасные глаза? Сексуальные? Типично женское мнение. – А есть и мужское? – съехидничала Лили. – Будь он дамой, вы, вероятнее всего, запустили бы глаза в вырез ее блузки, – Возможно, возможно. И что? – Да вы скорее всего даже до ее лица не добрались бы! У всех у вас одна извилина. – Неужели? Лили рассмеялась. Не смогла удержаться. Саймон приподнял очки, и она заметила, что он улыбается. – Кажется, вам и в самом деле лучше, – удовлетворенно кивнул он. |
