Шон снова вытер о рубаху потные ладони и оглянулся назад, обводя взглядом холмы. Ничего не заметно… пока. Но обмануть судьбу им все равно не удастся. Поэтому, предельно собранный и осторожный, он легко держался в седле, готовый в любую минуту бросить стремена и спрыгнуть на землю. Ему не хотелось зря тратить патроны, стреляя на ходу, сидя верхом на пустившемся в галоп коне. Конечно, если возникнет необходимость, он будет стрелять и с седла, поскольку уже неоднократно проделывал это, но только на сей раз очень важно, чтобы каждый его выстрел наверняка достиг цели. Ведь здесь он защищал свою мать. И еще Мариану.

Конь старика летел во весь опор. Пилигрим вел их за собой извилистыми тропами, убегавшими вверх по пологим склонам, через выжженные солнцем холмы, они проезжали вдоль горных хребтов и спускались в незнакомые каньоны, форсировали вброд горные потоки, продирались сквозь густые заросли, петляли, путали следы, возвращаясь назад, неизменно отправляясь затем в совершенно другом направлении.

Как-то, оглянувшись, Шон заметил вдали облачко пыли, но Хуан отрицательно покачал головой:

— Я не знаю, что там за пыль, но это не те, что нас преследуют. Они гораздо ближе. Только не видят нас.

Время от времени Шон замечал на земле оленьи следы. Каких-либо других следов возле них не объявлялось. Еще он обратил внимание на то, что окружающий ландшафт внезапно изменился. Теперь маленький отряд ехал через совсем другие каньоны. Они образовались в теле огромных скал, по склонам которых пробежали гигантские трещины. Края каменных разломов еще не успели сколько-нибудь пострадать от воды, ветра и наносимого им песка. Пред ними предстала ужасная картина: чудовищное нагромождение обрушившихся горных карнизов, расколотые каменные глыбы, глубокие ущелья, на многие мили вокруг мрачное запустение.

Шон завел разговор с Монтеро о местах, где они проезжали.

— Это большой разлом, — ответил мексиканец, — трещина в земле, которая на протяжении многих миль проходит по горам — от Мехико и до самого моря, много севернее Монтерея. Местами тропа идет по ее дну, и мне в свое время тоже довелось как-то проехать по ней.

Они ехали целый день, остановившись лишь с наступлением темноты, когда Хуан осадил своего коня и неловко слез на землю.

— Коней никому не расседлывать. Сейчас сварим кофе, перекусим, а потом отправимся дальше.

— На ночь глядя? — недоверчиво переспросила Мариана.

— Так надо.

Когда легкий ужин подошел к концу и свежесваренный кофе был уже выпит, Хуан медленно поднялся с земли. Шон обеспокоенно взглянул на него.

— Может, нам все же стоит немного отдохнуть. Старец, ты очень устал.

Хуан пожал плечами:

— Я теперь часто устаю. Это не важно.

— Ну хоть немножко…

— Времени нет. Они быстро догоняют.

Увидев, что спорить бесполезно, Шон собрался уже затушить костер, но старик остановил его:

— Нет, подбрось дров, и пусть горит. Они подумают, что мы здесь, оставят лошадей, начнут потихоньку подбираться поближе, и ничего не найдут. Никого и ничего.

— Ну и что?

— А то, что мы выиграем время, возможно, целую ночь. А это, приятель, скажу тебе, уже что-то.

И они опять сели на коней, и Хуан вновь повел их за собой в непроглядную темноту ночи.

— Вот тут мы и отдохнем, — объявил Хуан.

Он тяжело опустился на землю и остался неподвижно сидеть, привалившись спиной к валуну.

— Дальше идти нельзя. Они слишком близко.

— Близко? Но ведь никого не видно!

— Я знаю.

— Мы должны добраться до золота, Хуан. Иначе у нас отберут ранчо.