— Это так важно? Если дело в земле, то ее кругом сколько хочешь. Отправляйтесь куда-нибудь еще и возьмите себе угодья побольше. Я могу показать вам такое место, там прекрасная земля.

— Но ведь ранчо — наш дом. Те горы и море стали частью нашей жизни. Там осталась наша шхуна. Там могила моего отца.

— Да… я совсем забыл. — Старец замолчал, а затем немного погодя покачал головой: — Враги слишком близко. Могут найти нас и забрать все.

— Они ничего не получат, — решительно заявила Эйлин Малкерин. — Они ничего не получат, Хуан. Ничего, кроме больших неприятностей на свою голову. Я не отдам им свой дом, Хуан. И ничего им не отдам, слышишь? Ничего!

— А что за люди преследуют нас? Они плохие?

— Хуже не бывает, — ответила Эйлин. — Одного из них зовут Вустон, а еще с ними наверняка едет Крутой Рассел, Томас Александр и Хорхе Фернандес.

— Фернандес? Такой худой и злобный человек?

— Да… и еще Андрее Мачадо.

Хуан поднял с земли небольшую щепку и принялся водить ею по песку.

— Фернандес… помню, помню. Кажется, он убил девушку? Ту девушку из индейского племени?..

— Он самый.

— Я знал ее. Иногда она приносила мне frijoles … Очень славная девушка.

Еще с минуту он просидел молча, а затем сокрушенно покачал головой:

— Нет. Не могу. Вы мои друзья. Я верю. Но это совсем не то, что вы думаете. Там нет великого богатства, а так, немного золота, добраться до которого к тому же совсем не легко. Может быть, вам его и хватило бы… но я не смею так рисковать.

Шон опустился на землю рядом с ним:

— Послушай, Старец, тогда идите без меня. Я останусь здесь и задержу их.

— Они убьют тебя.

— Не раньше, чем я сам с ними разделаюсь. Бери сеньору, Мариану… поезжайте. Я остаюсь.

— Если ты остаешься, — вмешался в разговор Монтеро, — то и я с тобой.

Старик переводил взгляд с одного на другого, качая головой.

— Вы храбрые люди, славные люди. — Он снова замолчал, а затем вздохнул и опять покачал головой. — Тогда отдохните немного. Дайте отдых лошадям. Вон за теми зарослями есть яма, в которой всегда стоит вода, отведите их туда, пусть напьются. Мы должны ехать.

Затем, отойдя в сторону, он повернулся ко всем спиной, лег на земле, свернулся калачиком в тени и заснул.

Эйлин Малкерин взглянула на сына:

— Мы не имеем права так поступить, Шон. Мне кажется, что то место, куда он ведет нас, какое-то особенное. Возможно, даже святыня.

— Может, и так. Я тоже очень переживаю за него. Но сделаем, как я сказал: вы поедете с ним, а я останусь.

— Или мы едем все вместе… или не едет никто.

— Сеньора, я…

— Нет. Я люблю наше ранчо, оно очень дорого мне, но никакое ранчо не стоит крови моего сына. Нет… мы едем все или никто.

Шон прекрасно знал, что с матерью спорить бесполезно.

— Скажи, а что за золото привозил отец? — спросил он, переводя разговор в другое русло. — Просто руда или уже обработанное?

— Я его никогда не видела.

Монтеро увел лошадей, и Шон привалился спиной к валуну. Он устал, слишком устал. Долгие переезды, постоянное беспокойство, а тут еще новые проблемы… Закрыв глаза, капитан крепко, до боли в руках, сжал кулаки. Он должен что-то придумать, должен что-то предпринять, чтобы спасти их всех. Хуана, мать, Мариану…

А как же Монтеро? Он хороший человек, и вместе им наверняка удастся сделать то, что следовало сделать уже давно.