Денисон взглянул на часы.

– Не раньше половины седьмого. Может быть, ночной портье сумеет организовать для нас кофе с сэндвичами.

Она нахмурилась и опустилась на край кровати.

– Нет уж, я подожду настоящего завтрака, – она поморгала. – Мне все еще кажется, будто я сижу за рулем.

– Не стоило так утомлять себя.

– В прошлый раз ты говорил совсем другое.

– Да, – неловко отозвался Денисон. Наступила тишина. – Как поживает мать? – спросил он.

– С ней все в порядке, – равнодушно ответила Лин. – Но он – какой же он зануда, Боже мой!

– В каком смысле?

– Ну... он сидит в своем офисе и делает деньги. Да, я знаю, что ты богат, но ты получаешь деньги за то, что делаешь вещи. А он просто делает деньги.

Денисон пришел к выводу, что "он" был Джоном Ховардом Мэдфордом, "крупной шишкой в сити".

– Мэдфорд не такой уж плохой парень, – заметил он.

– Он зануда, – решительно повторила Лин. – И опять‑таки: в прошлый раз ты говорил о нем совсем по‑другому.

Денисон решил больше не отзываться о ком‑либо положительно.

– От кого ты узнала, что я здесь? – спросил он.

– От Эндрюса. Когда он сказал, что ты выехал в Скандинавию, я поняла, что ты будешь либо здесь, либо в Хельсинки, – она внезапно занервничала. – Теперь я уже не уверена, стоило ли мне приезжать.

Денисон осознал, что стоит, глядя на нее сверху вниз. Он сел в кресло, и девушка, словно отвечая на его движение, вытянулась на кровати.

– Почему? – спросил он.

– Ты не можешь спрашивать всерьез, – с горечью сказала она. – Я отлично помню нашу жуткую ссору в позапрошлом году. Когда ты не поздравил меня с днем рождения, я поняла, что ты тоже ничего не забыл. Ты никогда ничего не забываешь.

Денисон вступил на зыбкую почву.

– Два года – большой срок, – примирительно сказал он. Ему приходилось учиться языку политиков – говорить пространно, не имея в виду ничего конкретного.

– Ты изменился, – заметила она. – Ты... ты стал мягче.

Этого нельзя допустить.

– Я могу быть таким же язвительным, как и раньше, если захочу, – Денисон улыбнулся. – Наверное, я просто стал старше и, может быть, мудрее.

– Ты всегда был мудрым, – возразила Лин. – Если бы ты только не считал себя всегда и везде правым! Как бы то ни было, я хотела поговорить с тобой лицом к лицу. Я очень расстроилась, когда мне сказали, что тебя нет в Англии, и сразу же кинулась сюда, – она помолчала. – Дай мне сигарету.

– Я бросил курить.

Она пристально посмотрела на Денисона.

– Ты действительно изменился.

– Все до поры до времени.

Денисон выдвинул ящик туалетного столика, вынул золотой партсигар и зажигалку и протянул ей сигарету.

– На днях я подхватил сильную простуду, – объяснил он.

– Раньше это тебя не останавливало, – Лин прикурила от протянутой зажигалки. – Ты, кажется, удивлен, что я не курю травку? – она нервно затянулась и выпустила струйку дыма.

Денисон почувствовал, что столкнулся с чем‑то, о чем ему раньше приходилось лишь слышать – с разрывом между поколениями.

– Не болтай глупостей, Лин, – строго сказал он. – Какие у тебя планы?

– Как всегда – вперед, до первой остановки. Кстати, все в порядке: я получила степень.

Она выжидающе взглянула на него. Денисон понял, что снова оказался на минном поле.