|
Время от времени он взглядывал украдкой на жену и детей И тогда, невзирая на усталость, начинал работать быстрее, спеша поскорее покончить со столь страшным для них зрелищем Один из солдат, охваченный состраданием, протянул буру флягу, полную виски - Выпейте, товарищ, это от чистого сердца,- ласково сказал он. - Виски?.. Нет, спасибо. Еще подумают, что я выпил для храбрости. Но я охотно приму от вас немного воды, товарищ! Друзья и родные, окруженные цепью солдат, не могли пойти за водой. Солдат сбегал в дом и принес деревянный ковш свежей воды. Давид, припав к нему губами, жадно пил, а солдат возвратился на свое место, рассуждая: - Вода!.. Ну разве может она сойти за христианский напиток, особенно в тот час, когда человек должен навсегда забыть вкус виски? Да если бы я был так же близок, как он, от того, чтобы сыграть в ящик, уж я бы не постеснялся осушить фляги всего взвода. Это так же верно, как то, что меня зовут Томми Аткинс! А время шло, безжалостно текли минуты. Солнце склонялось к западу. И все глуше звучали удары кирки в зияющей яме, поглотившей бура уже до самых плеч. Жена его распростерлась на земле и, с ужасом сознавая приближение роковой минуты, не отрывала глаз от двух огромных бугров, нараставших по обе стороны могилы. Послышался треск затворов. То старший сержант, достав из патронташа двенадцать патронов и вырвав из шести патронов пули, заряжал ружья. Вот он уже принес винтовки и бросил их на землю. Затем, подойдя к буру, который продолжал копать землю, сказал: - Давид Поттер, приготовьтесь к смерти! А тот, прервав работу, поднял голову и спокойно ответил: - Я готов. Уложив рукоятку лопаты поперек ямы и ухватившись за нее, он подтянулся на руках, одним прыжком перемахнул через могильный скат - и вот он уже стоит на земле, измазанный красноватой землей, освещенный косыми лучами солнца, огромный, трагически величественный. Жена и дети бросились было к нему, но караул по знаку сержанта оттеснил их. И тотчас же выступили вперед двенадцать невооруженных солдат, назначенных в этот страшный наряд. Разобрав наугад принесенные сержантом ружья, они выстроились в ряд. К осужденному подошел старший сержант, чтобы завязать ему глаза и поставить на колени. Бур энергично запротестовал: - Единственная моя просьба к англичанам - позволить мне умереть стоя, глядя на божье солнце, и самому скомандовать: огонь! - Я не могу отказать в этом столь мужественному человеку, как вы, - ответил сержант, козырнув ему по-военному. - Благодарю. Взвод находился на расстоянии примерно пятнадцати шагов. Бур стал лицом к солдатам, спиной к могиле. Мертвая тишина повисла над лагерем Смолкли рыданья и стоны. Жгучая мука охватила все сердца. Короткая команда, мгновенное дребезжанье металла, и двенадцать стволов вытянулись ровной сверкающей линией: солдаты взяли бура на прицел. Осужденный стоял с обнаженной головой и открытой грудью, Глубоко вздохнув, он воскликнул: - Прощайте, жена, дети, свобода! Прощай все, что я любил! Да здравствует независимость!. |
