Так какая разница, кто есть кто? Я люблю тебя, ты любишь меня, ведь это тоже правда!

– Но, Аб, я – то, что я есть, и другой быть не могу.

– Послушай. Ты согласилась на мое предложение. Согласилась тут же. Ты позволила мне стереть последние годы.

Затем я должен был разбудить тебя и жить с тобой так, как будто тех страданий не было вовсе. Неужели ты думаешь, что я принуждал тебя к этому решению?

Она не ответила. Вместо этого она спросила:

– Перед тем как я приняла сомек, мой мозг скопировали? Меня записали такой, какая я есть на самом деле?

– Да, – ответил он, уже догадываясь, что последует за этими словами.

– Тогда введи мне сомек еще раз, только, разбудив, заложи старые воспоминания. Отошли меня в колонию.

Глаза его расширились от изумления. Он встал с кровати, окинул ее недоверчивым взглядом и рассмеялся:

– Ты хоть понимаешь, о чем просишь? «Милостивый Боже, умоляю, изгони меня с небес и отправь в ад».

– Понимаю, – кивнула она. Ее начала бить мелкая Дрожь.

– Ты обезумела. Это безумие, Батта. Ты только подумай, чем я рисковал, через что прошел, лишь бы сделать так, чтобы ты сейчас была рядом! Я преступил все существующие законы, касающиеся использования сомека…

– Но ведь ты правишь миром, ты сам говорил мне это.

Уж не насмехается ли она над ним?

– У меня в руках собраны все нити управления, но если я хоть раз ошибусь, мне конец. Только ради тебя я пошел на риск…

– Что ж, за мной должок. Но как насчет меня? Ведь себе я тоже кое‑что должна.

В раздражении он ударил по стене кулаком:

– Конечно, должна! Ты задолжала себе жизнь с любящим человеком, с мужчиной, который ради тебя способен пожертвовать делом всей своей жизни! Ты задолжала себе чувства, которые испытываешь, когда о тебе заботятся, когда тебя оберегают, любят…

– Прежде всего, я задолжала себе саму себя. – Ее лихорадило все сильнее. – Аб, я не могу. Я не могу быть счастливой, все это время я притворялась.

Молчание.

– Аб, прошу тебя, поверь мне, потому что это самое жестокое, что я должна была тебе сказать. Уже в момент своего пробуждения я почувствовала, что что‑то не так. Я поняла, что совершила ужасную, ужаснейшую ошибку. Я сделала не правильный выбор. Я бросила родителей. Я чувствовала ошибочность своего поступка. Эти мысли отразились на всем окружающем. Я поступила не правильно, я ошиблась. Как я могу продолжать жить с тобой, если все вокруг буквально вопит об ошибке, которую я сделала? – Голос ее звучал по‑прежнему ровно, но уже напряженно.

– Меня не должно быть здесь, – сказала она.

– Но ты здесь.

– Я не могу ужиться с ложью. Я не могу мириться с противоречием. Я должна жить собственной жизнью, какой бы горькой она ни была. Каждое мгновение, что я проживаю в этом мире, исполнено болью. И нет ничего хуже этого. Никакое страдание из тех, что я пережила в своей настоящей жизни, даже сравниться не может с агонией, которую испытываешь, видя окружающую тебя фальшь. Я обязана вернуть назад воспоминания о том, что я поступила правильно. Иначе меня ожидает безумие. Я вижу, как это произойдет. Аб…

Он прижал ее к себе и почувствовал, как дрожит ее тело.

– Я сделаю так, как ты захочешь, – прошептал он. – Я не знал. Мне казалось, что сомек сможет…, исправить прошлое.

– Но он не может запретить мне быть такой…

– Какая ты есть, я знаю, теперь я это понял. Но, Батта, неужели ты не понимаешь…, если я воспользуюсь той кассетой, ты не будешь помнить, ты забудешь эти дни, которые мы провели вместе…

Она всхлипнула.