– Ты, Савелий, не тушуйся, я не стукач, – положив руку на его плечо, сказал Влад. – Когда он к тебе подходил?

– Когда приехали. Я только машину во дворе помыл, в гараж хотел поставить. Он мне «волжанку» свою с поломанной коробкой на яму поставил, отремонтировать велел. Ну и спрашивал, куда я ездил на ночь глядя.

– Ты рассказал? Савелий потупился.

– Ладно. Спасибо, что предупредил. В баню не забудь пригласить! – Влад сел в машину и поехал в сторону Московского шоссе.

21

Через четыре часа Рутберг и Кормухин атаковали Ботова в перекрестном допросе. Он избрал старую, как идея всеобщего счастья, и такую же безнадежную тактику – на все вопросы отвечать «не помню» или вообще не отвечать. Впрочем, на один вопрос он ответил.

– Знаете, почему вас задержали? – спросил Рутберг.

– Потому что в сраном Артемовске не оказалось билетов. Следователей и оперов, присутствовавших на допросе, ответ его очень развеселил.

– «Мадам, месье, же не манж па сие жур», – хохотал Кормухин. – Пожалейте жертву дефицита билетов на железной дороге!..

Потом последовали привычные до тошноты «не знаю» и «не видел».

– Этого человека вы тоже не знаете? – положил перед ним фото Кормухин.

– Не‑а.

– Это Виктор Гуляев, которого вы обливали бензином.

– Че? Каким еще…

– Вообще‑то здесь вопросы задаем мы, – усмехнулся Кормухин, – но так уж и быть, я вам скажу: бензином А‑92 из бензобака «ВАЗ‑21099». Ознакомьтесь с протоколом, – придвинул к нему Рутберг копию протокола опознания, подписанного Шаловым.

Ботов демонстративно отвернулся.

– «Урал» в Березину сбросили вы?

– Какой еще «Урал»?

– Хотите очную ставку с Шваченко?

– Не знаю никакого Шваченко!

– Ну, как же? Вы встречались с ним в квартире гражданина Баранова по адресу Мытищи, улица Ласточкина, дом пять, квартира тридцать восемь четырнадцатого мая сего года.

Ботов не отреагировал, смотрел в зеленую стену стеклянными глазами, как Бодхидхарма в стену Шаолиньского монастыря.

– Дайте отдохнуть человеку, – пробасил опер Московского областного УУР Никифоров. – Только что с дороги, устал. Ну чего вы привязались к нему, ей‑Богу!

Ботов сыщиков не любил и от такого неожиданного участия не расплакался, а только насторожился: что еще задумали мусора?

– Покормить его надо, – сочувственно сказал начальник СИЗО.

– Вот кормить его не надо, отдайте его пайку другим, – возразил Никифоров. – Он в артемовском ЦУМе столько бутербродов съел, что мне бы на неделю хватило.

Следователи переглянулись.

– Ладно, – согласился Ругберг, – проводите его в камеру.

– В одиночку?

– В седьмую, – распорядился начальник СИЗО, незаметно подмигнув прапорщику внутренней службы.

Ботов чувствовал, что они разыгрывают какую‑то пьесу, заранее написанную и отрепетированную, да и весь допрос проводят в облегченной, игривой манере; видел подмигивание и улыбки на лицах, и от этого занервничал, сжался в комок. Поставив крестики на страницах протокола, встал и привычно заложил руки за спину.

Самая типичная камера, каких Ботов повидал великое множество, встретила его тошнотворной вонью; сразу стало ясно, что спать не придется – все нары были заняты.