– Не имеет значения. Собираешься рассказать ей, какой я ужасный человек?

– Нет. – Смущенная улыбка.

– А... Тогда хочешь объявить о предстоящей свадьбе?

– И не это. – Опять смущенная улыбка.

– Так что, полагаешь, я должен принять за тебя решение?

Она положила свою руку на его:

– Мне кажется, ты очень добрый человек.

– Я сомневаюсь, что парень в «рено» разделяет твое мнение, – сказал Боуман тихо.

Улыбка исчезла с лица Сессиль, и она вышла из машины. Боуман отъехал, она смотрела вслед, слегка нахмурившись, пока машина не исчезла из виду, затем вернулась к патио. Взглянула на Лилу и кивком показала на фойе; разговаривая, обе девушки направились туда.

– Ты уверена? – спросила Сессиль. – Чарльз узнал Нейла Боумана? Лила кивнула.

– Каким образом? Почему?

– Не знаю. Понимаешь, он очень, очень проницательный человек.

– Ты хочешь сказать, что он представляет собой нечто большее, чем просто известный винодел или собиратель фольклора?

– Думаю, да.

– И он не верит Боуману? Тупик какой‑то! Ты же знаешь, что Нейл думает о Люке. Боюсь, что правда на стороне Боумана, Лила. Он избавил нас сегодня еще от одного плохого человека.

– Что он сделал?

– Сбросил его в Рону. Я видела, как он это делал. Он говорит...

– Вот почему он выглядел словно привидение, когда я только увидела вас.

– Мое самочувствие тоже оставляет желать лучшего. Он говорит, что убил еще двоих. И я это тоже видела, как он уложил их. Местный колорит есть местный колорит, но было бы нелепо притворяться мертвецами. Он все же на стороне добрых сил, Лила. Хотя не могу сказать, что знаю ангелов, которым очень понравится это.

– Я не ангел, но и мне не нравится это, – нахмурилась Лила. – Это выше моего понимания, я вообще не знаю, как к этому относиться. Что мы теперь должны делать?

– Я сама в растерянности. Что, говоришь, делать? Делай то, что нам сказано, я так полагаю. Где Чарльз?

– Он уехал. – Лила помрачнела еще больше. – Он только что уехал с этой маленькой женщиной‑шофером – так он ее называет – и велел ждать его здесь.

– Лила! – Сессиль уставилась на подругу. – Это невозможно! [

– Почему? Почему невозможно? Чем плох Чарльз?

– Ничем, конечно. Ничем, – повторила Сессиль, вставая. – Осталось две минуты до встречи. Наш мистер Боуман не любит ждать.

– Когда я думаю, что он с этой маленькой распутницей...

– Мне она кажется очаровательной.

– Я тоже так думала, – призналась Лила. – Но это было час назад.

Ле Гран Дюк на самом деле не был ни с этой «маленькой распутницей», ни где‑либо поблизости от нее. На площади, где стояли кибитки румынских и венгерских цыган, не было видно ни Кариты, ни огромного зеленого «роллса» и вообще ничего, что могло бы привлечь чье‑то внимание. Ле Гран Дюк, напротив, оказался на виду: недалеко от зелено‑белой кибитки, с записной книжкой в руке, он с огромным воодушевлением беседовал с Симоном Серлом. Кзерда, как признанный лидер цыган и хороший знакомый ле Гран Дюка, находился поблизости, но не принимал никакого участия в разговоре; Серл, судя по выражению, иногда появлявшемуся на его аскетическом лице, тоже делал это неохотно.

– Премного благодарен, мсье ле Кюр, премного благодарен. – Ле Гран Дюк говорил с присущей ему снисходительностью. – Я не могу передать вам, какое впечатление произвела на меня ваша служба в окрестностях монастыря сегодня утром.