Ну да ладно, сам кашу заварил, самому и расхлебывать. Нечего было ломаться. Думай, штабс-ротмистр, думай! Сбежать не выйдет – гражданских не бросишь. Простая засада – тоже не вариант, нас мало, а японцев много, очень много, сразу всех огнем не накроешь. Офицеры у них толковые, обойдут с флангов – и все, амба, приплыли. Разве что растянуть их мелкими ударами и увести в другую сторону, чтобы бабы, старики и дети смогли уйти как можно дальше. А что… может получиться. Ну что же, пора.

– Для начала, Борис Львович, немедленно собирайтесь, и чтобы с рассветом вашего духу в Дербинском не было… – Я перевел приказ для барона д’Айю. – Поедете лесом, дороги избегайте. А в Александровске скажете косоглазым, что шли мимо Дербинского, скажем, через Ада-Тымь, а потом напрямую.

Юрист пару секунд помолчал, а потом в непривычно резкой манере ответил мне:

– Да не поеду я никуда. Остаюсь с вами, а француз пусть сам едет. Не надо из меня подлеца делать.

Барон не заставил себя ждать.

– Александр, извините, я никуда не поеду. Даже не уговаривайте. Смерть не самое худшее, что может случиться с мужчиной, гораздо хуже ощущать себя трусом.

У меня даже скулы свело от злости. Герой на герое и героем погоняет. Но дальше своего носа ничего не видит. Был уже у меня такой в ближниках, братец Тук, тоже геройствовал, тоже дальше своего носа не видел, но тот потом хотя бы слегка пообтесался.

Даже не знаю, как удержался, чтобы не заорать. Несколько раз выдохнул и как можно спокойней сказал, одновременно дублируя свои слова на французском:

– Увы, я не могу вам приказывать. Просто хочу, чтобы вы знали: если вы не поедете, все наши усилия пойдут насмарку. Геройство ради геройства? Ну что же, можно и так. Но сейчас, увы, на кону стоит гораздо большее, чем ваша гордость. Впрочем, я понимаю вас. Самому идти в лапы к японцам гораздо страшнее, чем…

На лице Стерлигова отразилась буря эмоций. Я ожидал, что он вспылит, но неожиданно встал барон, положил руку на плечо капитана и тихо сказал:

– Идемте, капитан. Черт побери, Александр прав. Стыд – очень противное чувство, не находите?

Стерлигов послушно встал, отдал честь и вышел вместе с французом из комнаты. Я облегченно выдохнул. Ну что же, идем дальше…

– Господа, для лучшего понимания сложившейся ситуации я для начала подробно доложу обстановку. Японцы доберутся до Дербинского где-то к полудню, то есть нам вполне хватит времени, чтобы разделиться на несколько отрядов и затеряться в лесу либо продолжить свой путь по запланированному маршруту, на Ада-Тымь и дальше. Времени оторваться хватит. Но только в том случае, если мы будем следовать отдельно от нонкомбатантов, как и планировалось раньше. Все осложняется тем, что ниже по течению на реке начнутся пороги, а значит, скорость движения гражданских снизится до минимума. То есть уже к вечеру японцы догонят их. Не нас, подчеркиваю, а женщин, стариков и детей. Что случится дальше, вы все сами прекрасно понимаете. А на то, чтобы мы пошли по реке одним отрядом, просто не хватит лодок. Единственный выход из ситуации напрашивается сам.

– Задержать японцев хотя бы на сутки, чтобы гражданские успели уйти как можно дальше… – тихо прошептал Кошкин, видимо, сам для себя.

– Так точно, подпоручик, – согласился я.

– Почему бы и нет? – Собакин нарочито безразлично пожал плечами.

– Батальон против роты неполного состава, половина которой – вчерашние гражданские… – ухмыльнулся Свиньин.