Следователь потушил сигарету, открыл ноутбук и забарабанил по клавишам. Барабанил минут десять, потом зашипел принтер, выбросив теплый гладкий лист бумаги.

— Прочитай, распишись. И свободен. Пока…

Аслан взял бумагу…

Я, Дибиров Аслан Ахатович, 20.02.1997 г. р., студент факультета «Информационные технологии» ДГУ, признаю, что летом 2017 года в период моего нахождения в г. Вильнюс был завербован ЦРУ США с целью ведения подрывной деятельности против Российской Федерации. Вербовка произошла при следующих обстоятельствах…

Аслан бросил бумагу на стол.

— Я не подпишу.

— Почему?

— Потому что это ложь.

Следователь усмехнулся

— Ты что, никогда не лгал?

— Это такая ложь, за которую придется отвечать.

— Отвечать придется, если ты это не подпишешь. Это я такой добрый. А вот попадешь ты по пятому направлению — защита конституционного строя… Книжонки у тебя ваххабитские нашли? Нашли. Милиционера ты ударил? Ударил. Знаешь, как тебя там обломают? А тут — ты даже срок не получишь, статья за измену предусматривает освобождение от ответственности в случае явки с повинной.

— Я все равно не подпишу.

— Как хочешь. Пойдешь в камеру, там подумаешь. Дня хватит?

В камере были ваххабиты (или те, кого считали ваххабитами). Но Аслана они не тронули, хотя следак, может быть, рассчитывал на другое. Узнали, что он правозащитник, и не тронули — пиетет перед профессией. Ничего не сказали даже тогда, когда он вместе со всеми не встал на намаз ни вечером, ни утром. В камере было тесно, потому намаз совершали как придется — кто-то совершал намаз, стоя на одной ноге. Говорят, так тоже можно.

На следующий день Аслан ждал продолжения допроса, но его не последовало. Пришел конвоир, сказал собираться.

Вещей у него не было.

На выходе из изолятора Аслана ждали несколько человек и три машины — знакомая белая «БМВ» Магомеда и два «Лендкрузера».

— Аслан… братуха, как сам? — первым обнялся Магомед — туда-сюда, все дела. — Не сильно прессовали?

— Нет. А это кто?

— Это…

Аслан понизил голос

— Ле, ты за женщину в маршрутке заступился, да?

— Что?! — Аслан не понял, о чем речь, так много всего произошло.

— Ну, чикса покрытая, в маршрутке, вкуривай.

— Это…

— Знаешь, кто она?

Магомед заговорщически понизил голос.

— Она из туххума Гаджимагомедовых, какая-то дальняя родственница. Все рассказала… старшие тебя искали…

Гаджимагомедов. Бывший начальник налоговой, сейчас — крупный застройщик.

— …По всей Махачкале тебя искали, даже не знали, кто ты. Потом вышли на меня. Сейчас тебя выкупили, поехали, нам стол накроют, ту машалла. Наверное, и работу тебе хорошую дадут, будешь начальником…

Быть начальником в Дагестане — это вершина карьеры, вне зависимости от того, начальником чего быть. Потому что если ты начальник, то тебе обязаны платить. Где-то больше, как в налоговой. Где-то меньше… как, например в «Скорой». Но везде обязаны платить, такова суть системы.

Системы, с которой Аслан боролся.

И частью которой его сейчас вынуждали стать.

— Я не поеду.

— Да ты че, братан, че за варианты, — Магомед схватил Аслана и потащил к своей «БМВ», — вещи делай, жи есть! Себе не хочешь помочь — мне немного помоги.