Матиас перебил его с легким укором:

– У тебя ведь всегда открыт бар. В чем дело? – С неуверенной улыбкой он взглянул на полицейских и спросил: – Что‑нибудь случилось? Что тут вообще происходит?

Эрвин чуть заметно ухмыльнулся, и Тойер заподозрил неладное.

– Технические неполадки. Через пару часов я снова открою.

– Свет, что ли, вырубился? – нагло спросил Хафнер и закурил.

– Эрвин, моя фамилия Тойер. Со мной господа Хафнер, Лейдиг и Штерн. Мы из криминальной полиции, прибыли по важному делу. Итак, отвечайте – сейчас в баре кто‑нибудь есть?

Эрвин поднял лицо:

– Я ведь сказал, бар закрыт. Кто здесь курит? Немедленно прекратите!

– Пожалуйста, скажите: можем мы туда заглянуть? – пересиливая себя, попросил Тойер.

– Нельзя, – самодовольно отрезал Эрвин. – Да и мне тоже нельзя. К тому же там темно.

Хафнер достал зажигалку.

– Ну, с темнотой мы как‑нибудь справимся, – заявил он. – Пошли, ребята!

– Только попробуйте! – закричал Эрвин и принял боевую стойку, направив левое ухо в сторону полицейских. – Я не всегда был слепым, когда‑то занимался дзюдо.

Хафнер, вздохнув, пнул слепца в лодыжку, а когда тот с воплями запрыгал на одной ноге, сердито отодвинул его в сторону. В тот же миг образовался клубок из хищных черных дамских когтей, развевающихся рыжих косм, кулаков Эрвина, мощно поражающих воздух, и четырех полицейских. Посередине вихря пассивно стоял Матиас. Вскоре группа Тойера прорвалась за занавес, но за ним оказался точно такой же, плотный и светонепроницаемый, он закрывал черную фанерную дверь. Окурок Хафнера полетел в лицо одной из старушек, и та с визгом отступила; другую Тойер ударил по коленке, стыдясь самого себя, но довольно сильно, и она тоже взвыла. Однако Эрвин и Матиас вцепились сразу в четверых полицейских. Мобильник Тойера упал на пол, а за ним и сам гаупткомиссар. Штерн причитал, что не может ударить слепого, после чего Хафнер предложил ему взять на себя Матиаса, а уж с Эрвином он справится. Скорее подчиняясь силе гравитации, чем намеченному плану, они проскочили сквозь завесы. И очутились внутри, где было темно, хоть глаз выколи.

– Вы все тут? – крикнул Тойер. – Хафнер, где твоя зажигалка?

– Этот гад выбил ее у меня из рук.

– Штерн?

– Да, я тут, но не знаю… Я не вижу, где дверь…

– Я тоже здесь. – Голос Лейдига донесся с другой стороны. – Эрвин только что меня толкнул. Значит, он тоже в баре.

– Матиас? – крикнул Тойер.

– Вероятно, он остался снаружи. Вывернулся, – ответил голос Штерна.

– Сейчас он, вероятно, вооружает своих друидов‑подростков священными дубинками, – простонал Тойер.

– Лейдиг, Эрвин ущипнул тебя за задницу? – спросил Хафнер.

– Да, ужасно больно.

– Так это был я, сорри. Принял тебя за Эрвина. Вероятно, наш слепец торчит у входа; подставил свои телеса двум похотливым ведьмам.

Несмотря на то, что посетители часто собирались тут в темноте, вдыхали всевозможные запахи и слушали всякую чушь, для Тойера это место было исполнено жути.

– Господин Людевиг и фрау Кильманн. Мы из полиции. Нам известно обо всем, что вы совершили. Мы хотим с вами побеседовать. Вы показали свою силу и совершили уже достаточно зла. Пора остановиться… – Ужас растекался по телу могучего сыщика, заползал во все уголки его души, но то был черный пожар, холодный огонь, которым наполнено Ничто.