Эти разнообразные движущиеся группы, соблюдавшие самый строгий порядок, хотя движения их на первый взгляд казались совершенно беспорядочными, представляли собой чрезвычайно эффектное зрелище. Они сходились, расходились, смешивались и под звуки музыки снова возвращались на свои прежние места.

В этом символическом танце были представлены столкновения, которые происходили когда‑то между различными народностями, населявшими Британию в древние времена.

Наконец после многих сложных маневров, доставивших зрителям величайшее удовольствие, раздался громкий звук трубы, словно призывающий к битве или возвещающий об одержанной победе. Воины мгновенно прекратили мнимую борьбу и собрались вокруг своих вождей, вернее представителей, ожидая, казалось, с не меньшим любопытством, чем зрители, того, что произойдет дальше.

Двери залы широко распахнулись, и вошел не кто иной, как сам могущественный волшебник Мерлин в фантастическом, причудливом наряде, соответствующем его таинственному происхождению и магической силе. Около и позади него прыгали и резвились многочисленные странные существа, которые должны были изображать духов – исполнителей его властных повелений. Зрелище это вызвало такой интерес среди слуг и прочих людей простого звания из числа служащих замка, что многие из них, позабыв даже о должном почтении к королеве, вломились в залу.

Лестер, заметив, что стража не в состоянии справиться с толпой так, чтобы при этом не обеспокоить королеву, поднялся и сам направился в конец залы, хотя Елизавета, движимая неизменной симпатией к простому люду, попросила, чтобы им позволили остаться и беспрепятственно посмотреть представление.

Граф удалился, сославшись на необходимость исполнить ее приказание, но в действительности ему хотелось немного побыть одному и хотя бы на миг избавиться от ужасной необходимости прятать под маской веселья и любезности невыносимые муки стыда, гнева, угрызений совести и жажды мести. Одним взглядом и повелительным жестом он водворил порядок в противоположном конце залы, но вместо того, чтобы тотчас же вернуться к королеве, закутался в плащ и, смешавшись с толпой, стал следить за представлением, как самый обыкновенный зритель.

Мерлин, выйдя на середину залы, мановением своего волшебного жезла собрал вокруг себя представителей воюющих сторон и возвестил им в стихах, что остров Британия теперь находится под властью королевы‑девственницы, которой все они по велению судьбы должны принести присягу. Пусть же она разберет их взаимные притязания и решит, от какого избранного народа ведут свое происхождение нынешние жители страны – счастливые подданные этой ангелоподобной государыни.

Повинуясь приказу, все группы под звуки торжественной музыки прошли церемониальным маршем перед Елизаветой, причем каждая группа всеподданнейше выражала ей знаки почтения сообразно нравам и обычаям изображаемой народности. Королева отвечала им с той же благосклонной любезностью, которой было отмечено все ее поведение с момента прибытия в Кенилворт. Затем представители всех четырех групп изложили перед ней основания, которые имелись у них для утверждения своего превосходства над остальными. Выслушав всех по очереди, королева дала следующий милостивый ответ:

– Мы сожалеем, что недостаточно подготовлены для решения спорного вопроса, предложенного нам по настоянию прославленного Мерлина; однако нам кажется, что ни одна из этих славных народностей не вправе претендовать на то, чтобы ей было отдано предпочтение перед другими, так как все они содействовали появлению англичанина нашего времени, который, несомненно, унаследовал от каждой из них какую‑либо достойную черту своего характера.