– А как же «Крестный отец 2»?

– Да барахло! Идем, я тебе расскажу содержание по дороге...

Мы вышли на заснеженную улицу. Витяня уверенно взял меня под руку и потянул в сторону бликующего, как новогодняя елка, серого «мерседеса».

– Твой?

– Ну не твой же! – самодовольно хмыкнул он и картинно распахнул дверцу: – Прошу, мадемуазель!

Мы забрались в еще не остывшую машину. Внутри пахло дорогой кожей, табаком и каким то цветочным дезодорантом. Мишин щелкнул клавишей стереомагнитофона, и салон «мерседеса» огласили торжественные звуки равелевского «Болеро».

– Ну, куда поедем? – спросила я, поудобнее устраиваясь на мягком сиденье.

– А не все ли равно? – голос Витяни сразу утратил игривость, стал серьезным и каким то глухим. – Слушай меня внимательно, Валя, постарайся все понять и не задавай лишних вопросов. Сейчас мы поедем и будем беседовать. Договорились?

И, не дожидаясь ответа, он включил зажигание и мягко тронул машину.

– Посмотри внимательно на эту фотографию, – Витяня достал из кармана канадской дубленки цветной снимок и, не выпуская его, поднес к моим глазам.

– Я ничего не вижу...

– Сейчас... – Мишин нажал какую то кнопку.

На меня глянуло тонкое интеллигентное лицо

еще не старого человека лет сорока. Нос с небольшой горбинкой, великолепные зубы под аккуратно подстриженными усами. Судя по смугловатому оттенку кожи и какому то неуловимому шарму белого, в стиле «тропикл», костюма, – латиноамериканец. Запоминающееся лицо с явным лоском образованности.

– Это Хосе Темило Телевано, гражданин Колумбии, профессор факультета западноевропейской литературы университета в Боготе, – монотонно бубнил мой школьный товарищ, не отрывая взгляда от потока машин, мчавшихся с зажженными фарами по обледеневшему проспекту Мира, – тридцать девять лет, родился в Уругвае, автор свыше шестидесяти исследований и монографий ио западноевропейской и латиноамериканской литературе. Известен своими антисоветскими, антикоммунистическими убеждениями. На последних выборах прошел в конгресс и является в настоящее время членом комиссии по иностранным делам и обороне. В Буэнос Айресе Телевано появится четвертого декабря, на второй день симпозиума. Он выступит с сообщением об экзистенциальных параллелях в творчестве Кортасара и ряда западноевропейских прозаиков – Камю, Сартра и других...

– Зачем мне все эго?.. – я обреченно дымила сигаретой, понимая, что начинается совсем другая жизнь.

– Телевано был одним из первых интеллектуалов Запада, откликнувшихся на депортацию Солженицына, – не обращая внимания на мою реплику, продолжал Мишин. – Его конек – опека диссидентов интеллектуалов из социалистического лагеря. На этом тебе и предстоит сыграть...

– Прости, на чем сыграть?

– На этом, – Мишин открыл окно, чтобы немного вытянуло дым от моей «Явы». – И, ради Бога, купи себе в Шереметьево блок приличных сигарет, такое ощущение, что ты куришь марихуану...

– Витяня, скажи, а ты...

– Валентина, дай мне закончить! – Мишин скосил на меня глаз и фыркнул: – Детский сад, ей богу! Кого за кордон посылают!.. Так вот, перед тем как нам с тобой расстаться, я передам тебе рукопись. Это типичный «самиздат», автор – больной абсолютно на всю голову борец за свободу, но, судя по оценке экспертов, весьма талантлив. Он пришел к тебе в редакцию и попросил опубликовать его роман. Ты отказала. Он настаивал. Тогда ты попросила дать тебе время, чтобы прочесть роман целиком и сделать выводы. Прочла. Осознала, что имеешь дело с потенциальным гением, который, возможно, потрясет мировую литературу. В то же время ты поняла, что ни один здравомыслящий редактор в Союзе эту антисоветчину не пропустит.