– А с чего ты взял, что он почувствует наблюдение?

– А наш человек обратится к халтурщикам, к любителям, которые только выдают себя за профессионалов. Я имею некоторое представление об их методах работы. Можете не сомневаться, Юрий Владимирович, Кошта заметит слежку с первых же часов.

– А если он возьмет за грудки этого топтуна неумеху и спросит, по какому нраву гот следит за ним?

– Во первых, скорее всего не возьмет – побоится скандала. А во вторых, если и возьмет, топтун ему ответит правду: заказчик де подозревает уважаемого конгрессмена в любовной связи с его супругой. И чем глупее, чем нереальней будет выглядеть такая мотивировка, тем убедительнее покажется Коште наш контроль за его перемещениями и поступками. Разве не так, Юрий Владимирович?

Какое то время Андропов молчал. Потом, по прежнему глядя в потолок, бросил:

– Сегодня же свяжись с Боготой. Дай необходимые инструкции. И держи все это на контроле. Лично. В случае чего меня информировать немедленно. Можешь идти.

25

Буэнос Айрес. Гостиница «Плаза»

4 декабря 1977 года

Утром, словно по привычке, заиграл мой музыкальный телефон.

– Да... – хрипло выдохнула я, нащупав после пятого звонка прохладную трубку.

– Сеньора Мальцефф? – голос был мужской, высокий, непрокуренный.

– Сеньора Мальцефф умер, – я все еще продолжала спать. – Похороны после обеда.

Я положила трубку и уткнулась головой в теплую подушку, надеясь, что увижу продолжение прекрасного сна, прерванного на самом интересном месте: Витяня Мишин, в исподнем и с завязанными французским галстуком глазами, стоит у кирпичной стены, испещренной матерными выражениями, под барабанную дробь, дружное клацанье винтовочных затворов и голос Левитана: «Именем Аргентинской Советской Социалистической Республики...»

Так часто бывало: мне удавалось уцепиться за обрывок прерванного сна и восстановить плавный ход сюжета. Вот и сейчас, в полудреме, я вновь увидела Мишина. Он был бледен, барабанный бой нарастал, голос Левитана чеканил: «Нашими доблестными войсками оставлен город Манчестер...» Витяня вдруг сорвал галстук с глаз и закричал: «Я не крал этих салфеток со стола! Ну почему вы мне не верите?!» А кто то невидимый скомандовал: «Пли!» Но вместо ружейного залпа раздалось какое то жалкое мурлыкание. Потом еще раз. И еще...

Звонил телефон.

– Да! – прохрипела я, понимая, что досмотреть этот прекрасный сон мне уже не дадут.

– Простите, сеньора Мальцефф, – сказал прежний голос. – Я посмотрел в русско испанский словарь и, простите еще раз, ничего не понял.

– Кто это?

– Сержант Хорхе Вальдес, центральный полицейский участок Буэнос Айреса. Помните, вчера...

– Помню! Что вам надо?

– Комиссар Геретс...

– Здесь нет комиссара Геретса. Я не сплю с мужчинами, рост которых ниже метра шестидесяти! Вопросы есть?

– Нет. То есть да. Вы не так поняли меня, сеньора... – Хорхе, судя по всему, находился в состоянии максимального умственного напряжения. – Комиссар Геретс попросил передать, что хочет встретиться с вами. Если, конечно, сеньора не возражает.

– Сеньора возражает, протестует и негодует! – прорычала я. – Мне не о чем говорить с вашим комиссаром! И вообще, по какому праву вы будите меня ни свет ни заря?

– Простите, сеньора...

У меня вдруг мелькнула мысль. Короткая, авантюрная и какая то обжигающая. Я даже поежилась:

– Алло, Хорхе!

– Да, я слушаю вас, сеньора.