– Но ведь вопрос не подготовлен как следует! – возразил кто то из сотрудников за моей спиной.

– У нас есть еще минут двадцать.

– Ну, допустим. А что делать с ним? – спросила вахтерша тетя Пюся, показывая на младенца.

– В мешок его, куда еще...

Я завопила, и тут же все мое лицо, включая уши, оказалось внутри гигантской, тяжелой, пахнущей хорошим мылом ладони.

Открыв глаза, я увидела сквозь щели между огромными пальцами стоявшего поодаль Витяню.

– Отпусти ее, – приказал он. – Наше тайное оружие, кажется, очнулось.

Хозяин клешни поднялся и отступил на шаг, и я смогла разглядеть довольно выразительное лицо с сильно развитыми надбровными дугами, огромным орлиным носом гг маленькими серыми глазками, замаскированными, как доты, иод навесом густых кустистых бровей.

– Физкультпривет, Мальцева! – Витяня ухмыльнулся и посмотрел на часы. – Ты обрастаешь криминальным опытом, как твой американский друг – трупными пятнами. Ну что, подруга, до

пропуск стр 334

дони и тихонько завыла. Никому, даже самым лютым врагам, я не пожелала бы присутствовать на собственных поминках. Я все отчетливей понимала, что женщина по имени Валентина Мальцева – свободная, неглупая, не лишенная некоторой приятности, относительно образованная и, в целом, неплохая журналистка, к которой я так привыкла и которой порой (правда, очень редко) даже гордилась, – уже десять дней как умерла, исчезла, растворилась в непрерывной цепи химических реакций подлости, измены и насилия. Моя духовная связь с собой оборвалась. Я превратилась в слизистый дергающийся комок рефлексов. Какой там интеллект, какие нравственные идеалы? В тот момент я жила только примитивным инстинктом: защититься, забиться в какую нибудь глухую нору, выжить, не дать себя загрызть этим матерым, не знающим жалости зверям...

Я огляделась и поняла, что нахожусь в не совсем обычной ванной. В чем была ее необычность? Заведите в гигиеническое помещение любую, даже самую рассеянную женщину, и она сразу скажет, кто живет, а главное – кто никогда не жил в этом доме.

Так вот, эту роскошную комнату с большим, в полстены, зеркалом, с ванной цвета малахита, с аккуратными белыми шкафчиками, с желтым, очень чистым унитазом, раковиной и биде, отличало то, что до меня ее не посещала ни одна дама. Здесь пахло только исключительно мужчинами, здесь не было ни одного, даже самого малоприметного бабского причиндала.

Значит...

– Валентина, закругляйся!.. – услышала я из за двери голос Витяни.

– Займите пока круговую оборону, – я старалась придать голосу беззаботную интонацию: – Имеет право девушка умыться с утра?

– У нас нет времени, дура набитая! – Мишин повысил голос. – В любой момент сюда может нагрянуть его команда, не понимаешь? Учти, что лежать все будут рядом – и убийцы, и праведники. Пора линять!

– Витя, еще три минутки!

– Шестьдесят секунд. Потом выломаю дверь...

...Позднее я не могла вспомнить, что именно руководило моими поступками – то ли страх, то ли озарение... Я стремительно прошлась щеткой по волосам, ополоснула лицо и ринулась шарить по шкафчикам, полкам, выступам этой внушительной, чужой, напоминавшей комфортабельную тюремную камеру ванной... В моей голове, как лианы в непроходимых джунглях, висели и раскачивались оборванные провода идей, ассоциаций, полузабытых детективов... Резидентура ЦРУ... Конспиративная вилла... Ванная, в которой никогда не бывало женщин...

Что я искала? Не знаю. Жизнью клянусь, не знаю. Просто, как электрик дилетант с булавкой вместо отвертки, как человек, впервые увидевший переплетение разноцветных проводков, линий, реле, изоляторов, я рванулась наудачу и в жесточайшем цейтноте начала соединять оборванные концы, в надежде получить разряд, ток, проблеск.