Я открыла глаза и увидела грязно серую обивку автомобиля и затылок Витяни, над которым в Европе явно поработал какой нибудь Рембрандт цирюльного дела. Витяня перехватил в обзорном зеркальце мой затуманенный взгляд и удовлетворенно хмыкнул:

– Очнулась, подруга?

– К сожалению.

– К счастью, Мальцева!

– К сожалению, дебил! Неужели ты еще не понял, что мне лучше было сдохнуть, чем снова видеть ваши тупые морды...

Рука бровастого чуть напряглась, но я старалась не обращать внимания на этот тревожный знак.

пропуск стр 249

вершенно потрясающим хамством председателя колхоза миллионера на отдыхе в Пицунде, то понял бы, насколько ты не прав...

Я вдруг подумала, что здорово устала за три дня в Аргентине. Еще неделю назад я бы выдала этим дебилам парочку соответствующих моменту слов и уж в любом случае разъяснила бы мутанту советской секретной службы метафорический потенциал того нецензурного существительного, которое он так нелюбезно (и, кстати, совершенно безосновательно) бросил в мой адрес. По сейчас я испытывала только одно желание – молчать и ни о чем не думать. В глазах моих все еще багровела и пульсировала развороченная голова того белокурого парня, а в горле застрял вязкий ком подступающей тошноты...

Я взглянула в синеватое окно «бьюика» и, естественно, не смогла определить, куда же направляется наша дружная компания, похожая сейчас на усталых после хождения по столичным магазинам туристов с Вологодчины. Я только сообразила, что поскольку с момента побоища на вилле прошло не менее трех часов, мы явно отдалялись от Буэнос Айреса. Следовательно, рассудила я, кульминационное свидание с господином Телевано, из за которого я, собственно, и оказалась на другом конце света, отменяется. Что ж, хоть одна хорошая новость в этом кошмаре...

«Стоп, идиотка! – вдруг обожгла меня страшная догадка. – Если отпадает необходимость моей встречи с Телевано, то, значит, миссия секретного оружия КГБ, осуществляющего операцию иод кодовым названием «Дебилка с самиздатом», завер

– Может, там, в Москве, среди таких же чистоплюек, твое общество еще можно как то снести. Но здесь, в деле, о котором ты не имеешь даже малейшего представления, – ты, Мальцева, со всем своим снобизмом и псевдо предприимчивостью, – как ржавый и очень острый гвоздь в стуле. Ты – как тупая и отбившаяся от стада слониха, которая забралась в посудную лавку и переколотила в ней даже то, что от природы не бьется. Ты хитрая и продажная тварь, из за которой практически рухнула серьезнейшая операция, а с ней вместе и моя карьера. В конце концов, ты действительно форменная блядина, ибо исключительно из за тебя нас только чудом не превратили в корм для рыб...

– Для скота, – поправила я устало. – Рыбы вами подавились бы.

– Вить, да сколько ж... – прорычал бровастый.

– Заткнись! – крикнул Мишин, трахнув со всей силой кулаком по рулю. – Оба заткнитесь!..

30

Лес. Опушка

Ночь с 4 на 5 декабря 1977 года

–  Все, приехали! – Витяня выключил мотор и откинулся на сиденье. – Кажется, пронесло, а, Андрюха?

– Ну! – невыразительно буркнул бровастый, потом полуобернулся ко мне и грубо поинтересовался: – А ты чего расселась? Вылезай, станция «Речной вокзал», конечная. Просьба освободить вагоны. Поезд следует в депо...

– Господи, теперь я наконец поняла, почему самые дурные спортсмены – обязательно из «Локомотива»...

– Что? – переспросил он.